Проснувшись в шесть утра, чтобы попрощавшись с близкими, заехать в госпиталь, а уже оттуда прямиком махнуть на вокзал, Райан Гилберт задержал сына в прихожей. Не испытывая особого сожаления из-за этого расставания, Дэмиен не переставал недоумевать, почему вместо того, чтобы вздремнуть часок-другой в честь выходных, он был вынужден торчать в прихожей и ждать, что скажет отец накануне отъезда, посвящая его в свои будущие планы.
Проигнорировав недовольный вид сына, мужчина обратился к нему с одной просьбой, но тот, перебив старика на полуслове, счел за необходимое напомнить ему об оплеухе, которую он закатил ему пару лет назад накануне переезда в Атланту.
— Я просто тогда погорячился, с кем не бывает, — признав свою ошибку, отозвался Гилберт-старший. Но одного этого раскаяния его сыну оказалось недостаточно.
— Вы же знаете, что со мной так нельзя! — буркнул Дэмиен, бросив на отца враждебный взгляд.
Обладая особого рода злопамятностью, прощать ему этот поступок он явно не собирался
— Ты пойми, сынок, у меня тоже нервы... Эти хлопоты, война. Она нас так изменила.
Потрепав его по плечу, и о чем-то задумавшись, Райан Гилберт неожиданно добавил:
— Если со мной вдруг что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты присмотрел за Мишель.
Скрестив руки на груди, Дэмиену так и хотелось брякнуть в ответ: «Зачем вы вызвали меня сюда в такую рань? Чтобы навязывать мне общество этой девушки?», но прекрасно понимая, что подобная «откровенность» могла вывести его отца из себя, сделав над собою усилие, был вынужден отреагировать на ситуацию, как того требовали правила приличия.
— Я постараюсь, пап, — равнодушно бросил тот, отсчитывая время до окончания аудиенции.
— Кроме нас, у неё никого не осталось, а если там, за океаном у неё и есть родственники, то я сильно сомневаюсь, что она им нужна.
Оказавшись опять во власти ненужных воспоминаний, мужчина на мгновение перестал быть одним из влиятельных людей Атланты. Теперь перед Дэмиеном был просто страдающий отец, осознающий неизбежность расставания. Не подозревая об эмоциях, бурливших в душе старика, он ждал, когда тот, простившись с ним, оставит его наконец в покое, и направиться к кабриолету, ожидавшего его у ворот.
— Ох, чувствую, подорвет она свои силы этой проклятой работой… — сокрушаясь, проронил Гилберт-старший, глядя на него так, будто видел его в первый раз. — Мишель — девушка хрупкая, поэтому ты должен пообещать…
Смутно осознавая, что времени на более содержательную беседу больше не предвидеться, и даже не зная, когда ему снова придется увидеться с ними, мужчина продолжил:
— Обещай, что не оставишь её…
— Обещаю, — процедил Дэмиен, готовый спросонья пообещать что угодно, лишь бы от него отстали и дали возможность наконец-то добраться до собственной спальни. И опасаясь, как бы в порыве сентиментальности отец не навешал на него новых просьб, за выполнение которых он уже не мог ручаться, парень поспешил провести его до дверей, даже не подозревая об эмоциях, которые испытывал в данный момент старик, общаясь с ним так, словно видел его в первый и последний раз в своей жизни.
И едва за Гилбертом-старшим закрылась створка экипажа, путь до которого им пришлось преодолеть под проливным дождем, вернувшись снова в дом, но не до конца осознавая серьёзность данной им клятвы, Дэмиен поспешил удалиться в свою комнату, надеясь хорошенько вздремнуть, чтобы не ходить потом сонным весь день. В данный момент его куда больше занимало качество собственных снов, нежели дурные предчувствия неумолимого будущего, волновавшего воображение его придирчивому ко всему отца.
Глава 3.1
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Май 1864 года выдался жарким и сухим за последние пятьдесят лет. За все это время на Юге не выпало ни одного дождя, поэтому нетрудно было догадаться, что подобный зной мог продержаться не только до конца июля, но и усилится в начале августа.
Вражеская армия под предводительством генерала Шермана, подойдя вплотную к штату Джорджии, под Далтоном, буквально в ста милях к северо-западу от Атланты, уже стягивала основные силы для нанесения решающего удара на Западную Атлантскую железную дорогу.
Нескончаемые потоки беженцев, опережая отступающую армию конфедератов, запрудили все дороги Атланты. В город стекались все, кому не лень. Люди шли пешком, ехали на поездах, на повозках, загруженных сундуками и прочей домашней утварью. Солдаты проходили мимо покинутых поместий и опустевших хижин с распахнутыми настежь дверями, откуда навстречу им периодически выходили оставшиеся жители, но чаще всего попадалась безлюдные и заброшенные долины, нещадно опаляемые жарким солнцем.