Нет, он, конечно, мог бы понять, если бы его жена занималась предпринимательством наподобие того, как это делали другие женщины: пекла пироги, вышивала или занималась бы благотворительностью. Но так нагло лезть в структуру, куда ни разу не ступала женская нога, да ещё попытаться в ней преуспеть, подобное открытие стало для него полной неожиданностью.
Испугавшись, как бы супруг в пылу патриотических наклонностей, растрачивая нажитое добро на нужды Конфедерации, не оставил их семью нищей, Дайана Гилберт решила тоже позаботиться о будущем своего сына, бросившись в очередную авантюру с целью подзаработать денег, дабы те не достались её «щедрому» мужу. А то ведь чего доброго, узнай, в каком банке оседала сумма её доли от контрабанды, тот мог бы пустить на нужды армии и их.
Ничего плохого в соревновании с мужчинами Дайана Гилберт не видела. Про неё могли болтать что угодно, к сплетням она не прислушивалась специально. Иного мнения о роде её деятельности придерживался сам муж.
Сгорая со стыда от грязных сплетен, распространяемых о его не в меру предприимчивой жене, Райан Гилберт был просто шокирован уровнем её деловитости. Надо же было, чтобы именно его супруга оказалась втянутой в подобную авантюру!
Разыгрывая перед общественностью «идеальную» жену и мать, когда надо было произвести благоприятное впечатление, в подлинной жизни Дайана Гилберт оказалась довольно вероломной, жестокой и амбициозной женщиной. Поэтому ничего удивительного в том, что чадо, выросшее под крылом такой «матери», до конца своих дней рисковало остаться духовно «обезображенным», заботясь только об удовлетворении собственной прихоти.
Не имея элементарного понятия о «преданности», «бескорыстности», «нежности» и всех тех качествах, невольно облагораживающих душу человека, её сын вырос внутренне отчужденным и нечувствительным к переживаниям окружающих.
Увы, не испытывая ничего подобного в юности, Дайана Гилберт не могла поделиться с ним личным опытом. Будучи вечно занятой, ей было недосуг разбираться, что на самом деле происходило в душе у её ребенка. И оставляя его предоставленного самому себе, ещё больше углубилась в свои дела, предпочитая не замечать очевидное. Наседка наверное и то больше любила своих цыплят, нежели эта женщина позволяла себе хоть раз проявить какие-то эмоции по отношению к своему ребенку.
Разгадав подлинную сущность своей супруги, Райан Гилберт отказывался верить, что она вышла за него замуж по расчету. Но если в его душе когда-нибудь и зарождались сомнения по поводу искренности её чувств, он предпочитал держать свои сомнения при себе. И если бы он начал приставать к ней с подобного рода расспросами, ее признания все равно бы ничего не изменили.
Только теперь догадавшись, почему его жену с такой силой влекло на «историческую» родину, в Чарльстон, он крайне неохотно отпускал её туда. Контрабанда в дни блокады оказалась неистощимым «клондайком» и заранее прикинув, сколько выгоды можно было получить от спекулятивных операций, упускать возможность нажиться на крушении мира она не собиралась. Вот тут-то и пригодился этот Карлом Дин. Личность с довольно сомнительным прошлым, который «вынырнув» в нужное время из ниоткуда, тут же подхватил её инициативу, вложив свои деньги в очередное рисковое «предприятие».
Подметив склонность жены к предпринимательству ещё до женитьбы, Райан Гилберт, как и любой другой самоуверенный мужчина, надеялся, что после свадьбы она одумается и, выкинув из головы свои честолюбивые планы о дополнительном заработке, займется наконец-то домашними делами и воспитанием детей. Увы, его ожиданиям осуществиться было не суждено.
Зная, что о ней теперь судачат не только в достопочтенном Чарльстоне, но и в самой Атланте, отказываться от своего промысла Дайана Гилберт не собиралась. Слишком силен был её страх перед нищетой, который мог обрушиться на её семью после окончания войны. И как бы ни расхваливал её супруг на все лады Правое Дело, смутно предчувствуя крах Конфедерации, она сочла за нужное лишний раз перестраховаться, чтобы первое время не прозябать в нищете.
Юг доживал свои последние дни и она пыталась урвать с остальными спекулянтами «крохи» прибыли до того, как путь в Европу через океан будут окончательно заблокирован вражескими судами.