За это время через руки «практикантов» прошло немало раненых. Иной раз попадались даже чужеземцы, едва говорившие по-английски, а то и вовсе не понимающие ни единого слова на этом языке. Привлеченные рассказами из разряда фантастики о том, как легко здесь можно нажить состояние, они были, мягко говоря, разочарованы, столкнувшись с противоположной ситуацией.
Особенно удивило всех появление в госпитале человека, который приковыляв сюда на каких-то странных ходулях, от помощи санитаров, подоспевших к нему с носилками, как того требовали обстоятельства, отказался. Прихрамывая, он сам прошел по коридору и, повернув возле лестницы, спокойно заковылял в сторону палаты, игнорируя суетившийся вокруг медицинский персонал.
Человек этот был явно из «голодранцев»; по крайней мере, так считала сама завхоз, обнаружив его на одной из свободных коек, предназначенных для тяжелораненых. Лишь спустя некоторое время, внимательнее прислушавшись к его акценту, Этан Гиббз определил, что это был уроженец Техаса. Их он, по собственному признанию, вычислял, как лошадь змею.
Не зная, как избавиться от столь надоедливый персоны, принадлежащей к разряду «пациентов» — «подъезжать только на бронике и с рук не кормить» — Алана Лэвис была вынуждена определить его в руки Этану Гиббзу и Эбигейл, умевших находить подход к самым сложным и невыносимым пациентам.
Вот только надеясь встретиться в это утро со своим вежливым лечащим врачом в лице Гиббза, которого заменил Гилберт, мужчина до такой степени был ошарашен появлением в палате смазливого практиканта, что проигнорировав его вопрос о состоянии здоровье, он так и остался сидеть на месте, изучая высокомерного парня на месте.
— Дядь, а вы немой?! — после непродолжительного молчания обратился к нему Дэмиен, для убедительности щелкнув пальцами у него перед глазами. И судя по тому, какой гневный огонек зажегся в глазах пожилого пациента, он безошибочно определил, что мужчина его вполне понимает, но почему-то продолжает отмалчиваться из упрямства.
— Что ж, отсиживаться тихонько под крылом опытного хирурга не получится, ибо я теперь, в некотором роде и сам хирург, поэтому оперировать вас я буду, как умею. Извиняйте, если что нет так…
С опаской покосившись на скальпель в его руке, старый солдат окончательно убедился, что эта смазливая «щеннь» заявилась сюда вовсе не для того, чтобы не облегчить ему страдания, а наоборот, ускорить его агонию своим некомпетентным вмешательством. И его опасения, надо отметить данное, оказались далеко не такими беспочвенными.
Провозившись с легким на вид ранением свыше двух часов под градом проклятий и наложив швы на обезображенный участок тела лишь с третьей попытки, да ещё без всякого обезболивающего, так что оставалось только удивляются пределу терпения самого техасца, и его умению пережить болевой шок, не впадая в привычное беспамятство, направляясь в то утро в его палату, чтобы справиться о самочувствии пациента, с ответной местью Дэмиен решил не затягивать.
С равнодушным видом проскользнув мимо коек, где доживали свои последние часы остальные бедолаги, молодой человек подошел к техасцу и, остановившись напротив него, с такой ненавистью посмотрел на этого типа, что тому немного стало не по себе.
Удостоверившись, что с ним все в порядке, Гилберт начал задавать старому вояке вопросы в такой резкой форме, что у мужчины аж глаза полезли на лоб от удивления. Отвечая в своей саркастической манере, старый вояка держался до последнего, чтобы не вспылить и как следует не всыпать ему, однако стоило молодому человеку затронуть тему падения Конфедерации, как тот, не на шутку взбеленившись, разразился такой руганью, что своими воплями разбудил всех своих соседей по палате:
— Ты что-то имеешь против Правого Дела? Мой сын защищает ваш город, а кто ты?!!
Получив контузию во время сражения под Геттисбергом, техасовец оглох на одно ухо, и в связи с этим заимев привычку громко разговаривать, мог перекричать всех своих собеседников.
Не полностью оправившись от ранения, он однако успел почувствовать, как в его теле загорелась прежняя удаль на волне патриотизма. Тогда Дэмиен ещё не подозревал, что этот усатый тип, со свирепым видом изучавший его из-под оправы своих очков, очень скоро подтолкнет его к новой авантюре. Он даже спорить с ним стал, но и терпеть столь хамское поведение со стороны пациента он тоже не собирался. И как только тот, попрекая его внешностью, обозвал Гилберт дерзким «щеглем», не на шутку разъярившись на пожилого солдата за это высказывание, он едва удержался, чтобы не задушить его подушкой.