— По правде, сказать, меня это никогда не интересовало, — безразличным тоном заявил он, стараясь не смотреть ей в глаза.
— Хотите сказать, вы никогда не ухаживали за девушками и не посвящали им любовных стихов? — переспросила Леона, стегнув лошадь. — Что-то мне мало в это вериться…
Данный вопрос совсем выбил почву из-под его ног. И долго раздумывая над ответом, Дэмиен ещё долго не мог придумать адекватную причину для оправдания своего «недостойного» поведения.
По правде сказать, планируя расспросить её об этом Доусоне, он даже не подозревал, что подхватив определенный тон, эта женщина сама повернет разговор в нужную ей сторону. Не привыкнув делиться с окружающими подробностями своей личной жизни, Дэмиен успел пожалеть, что вообще решился прокатиться в её экипаже. Если бы он знал заранее, что ему будут задавать такого рода вопросы, он предпочел бы добраться до госпиталя пешком. Пусть проливным дождем.
— Но разве вам никогда не хотелось взять пример со своих знакомых и приятелей? — Леона Рэмси казалось и вправду пыталась разгадать мысли столь неоднозначной особы, по-своему восприняв его молчание.
Вспомнив Патрика, своего закадычного друга, прославившегося «галантным» обхождением с дамами, сам Гилберт похвастаться подобными «достижениями» не мог. Его интересы простирались в плоскость, не имевшей ничего общего со сферой человеческих отношений. И когда сверстники делились с ним впечатлениями о своей первой влюбленности или симпатии к какой-либо девушке, он порой не имел даже понятия, о чем вообще шла речь. Настолько он от всего этого был далек.
Не прикладывая особых усилий в попытке кому-то понравиться, в его жизни что-то подобное происходило как-то само собой. А если ему и приходилось посещать какие-то важные мероприятия, то уж явно не для того, чтобы тратить свое время на ухаживания за девушками. Подобного рода торжества воспринимались им как очередная возможность почерпнуть сплетню, с кем-нибудь поссориться, спровоцировать кого-то на конфликт, а особого скандальную личность и вовсе вызвать на дуэль. Остальное же проходило как-то мимо его внимания.
— Нет, мне никогда не хотелось походить на кого-то, — спустя время отозвался он, удивляясь её любопытству к подобным деталям.
— И вам разве ни разу не хотелось изменить свое поведение?!
— Даже если бы у меня и появилось такое желание, оно бы вряд ли осуществилось, — молвил парень, дотрагиваясь во время разговора пальцами то своих бровей, то кончика носа; все его жесты говорили о желании как-то уйти, ускользнуть от неприятных расспросов, а то и вовсе сказать неправду, но у Леоны Рэмси на этот счет были собственные домыслы.
— Но почему?
— Главным образом потому, что я терпеть не могу тупых людей, — выпалил он быстрее, чем успел прикусить свой язык, прекрасно понимая, с кем имеет сейчас дело. — Они чувствуют это, поэтому и относятся ко мне с некоторой предвзятостью. К тому же я не могу долго играть роль «обходительного мальчика». А когда маски и вовсе срываются, все становится на свои места.
— Представляю, сколько усилий вам приходиться прикладывать в попытке доказать свою «преданность» отцовскому госпиталю.
— А вот тут-то мне как раз таки строить из себя ничего и не приходится, — хмыкнул Дэмиен; сама постановка вопроса показалась ему немного наивной. — Я просто проклинаю его каждый день, когда мне приходится туда идти, а возвращаясь поздно вечером домой, посылаю всех раненых в преисподнюю.
С интересом выслушав его доводы, женщина с таким видом уставилась на Гилберта, будто не до конца верила, что подобные слова мог произнести именно этот молодой человек. Ещё ни разу в жизни ей не приходилось сталкиваться с проявлением такого рода цинизма и мизантропии, тем более в таком молодом возрасте. У этого парня, похоже, слишком рано произошла переоценка каких-то ценностей. Будь он глуповатым романтиком, ему было бы легче переживать безнадежность бытия. А так, постоянное пребывание в трезвом реализме наряду с собственной рефлексией мешало ему со всей беззаботностью предаться развлечениям, обычно свойственного людям его возраста.
— Вы бессердечное существо, Дэмиен, — улыбнувшись одним уголком рта, подытожила она. — Но мне нравится ваш эгоизм и жизненная хватка.