От слова «жена» у девушки возникло ощущение, будто ее приложили чем-то тяжелым по голове, заставляя, таким образом, спуститься с небес на землю. И растерянно взглянув на парня, которого все это время она считала своим лучшим другом, Баррингтон ещё долго не могла подобрать подходящих слов, чтобы ответив ему отказом, не слишком ранить его самолюбие. Поэтому оттягивая момент с ответом, сложив свой веер, она посмотрела в сторону толпы, и едва её взгляд задержался на фигуре сводного братца, обсуждавшем что-то с коллегой своего отца, машинально нахмурилась.
В каждом жесте Дэмиена сквозила элегантность и следя за тем, с какой легкостью ему удавалось расположить к себе собеседников, с нарочито почтительной улыбкой отвешивая им поклоны, она не переставала удивляться его умению маскировать за обходительными манерами свой цинизм и презрение, которое на самом деле он испытывал ко всем этим людям, считая коллег своего отца, и остальных сторонников Конфедерации, нелепыми идиотами, не спеша заявлять об этом в открытую. Впрочем, у Гилберта была своя манера общения с окружающими.
При желании он мог быть столь же обходителен с людьми, как и его отец, но преследуя при этом сугубо свои корыстные цели. Дэмиен чувствовал, когда и что надо было сказать для поддержания разговора, чтобы добиться от собеседника необходимых сведений, или наоборот, устроить скандал и вывести кого-то на эмоции, если получить желаемое, несмотря на принятые меры, не получалось все равно.
Будучи самодостаточной особой, он не сильно нуждался в обществе себе подобных, а если ему не хватало сильных эмоций, он знал, где найти людей, от которых все это можно было получить, не собираясь довольствоваться минимум. С людьми Дэмиен общался ровно столько, сколько те были для него полезны. В остальное время представители «гомо сапиенс» его мало интересовали. Удел одиночества юношу не пугал. Куда больше он опасался остаться наедине с собеседником, у которого был ограниченный кругозор. Впрочем, сами люди редко когда навязывали ему свое общество, а у самого него желания тратить свое время на посторонних без особой на то необходимости как-то не наблюдалось. Порой даже Патрику, прослывшем самым болтливым парнем в округе, было сложно общаться с Гилбертом, потому как Дэмиен, без личной заинтересованности даже не пытался создать видимость своей расположенности к собеседнику, продолжая думать о чем-то своем. И какие мысли одолевали его голову в такие моменты, оставалось только догадываться.
И пытаясь произвести впечатление на определенных лиц, которые видели его впервые, он корчил из себя джентльмена, и если заранее выбранная поведенческая линия не приносила особых результатов, заблаговременно избавившись от маски благодушного доброжелателя, он принимался вести себя так, как обычно, то есть снова начинал хамить всем подряд, подвергал сомнению авторитеты. Порой ему было даже забавно поскандалить с человеком, вдвое старше его, наблюдая за нелепыми попытками собеседника поставить его на место. Таким был стиль его жизни. А по-другому Дэмиен жить не умел, и не хотел.
Избегая слишком тесного общения со сверстниками, с которыми ему было скучно, он предпочитал общаться с людьми старшего возраста. А те, не воспринимая поначалу этого юношу всерьёз, точнее и вовсе принимая за щеголеватого пустозвона, спустя время меняли свое мнение о нем. И оценив его умение поддержать разговор на серьёзные темы, включая политику и философию, которые мог осилить далеко не каждый обыватель, переставали относиться к нему свысока. И прислушиваясь к его суждениям, в конце концов, начинали разговаривать с ним почти на равных.
Ещё больших успехов он добивался, пуская в ход неприкрытую лесть и лицемерие. Стоило ему выразить мнимое восхищение нажитым состоянием собеседника, как потеряв бдительность, тот был готов поделиться с ним всеми «секретами» своего нынешнего успеха, чего бы при других обстоятельствах не сделал никогда. Гилберт младший настолько привык манипулировать людьми, что эта привычка вскоре стала неотъемлемой частью его имиджа. И заметив, каким испуганным взором его «сестренка» смотрит на этого дурачка Дэвиса, почти признавшегося ей в любви, отвлекаясь от беседы с коллегой отца, Дэмиен то и дело продолжал бросать в их сторону неоднозначные взгляды, в которых Мишель угадывала неприкрытую дерзость. Её сводный брат, пожалуй, был единственным здесь из всех присутствующих, кто догадывался о том, что на самом деле скрывалось под маской ее напускной вежливости. Продолжая поигрывать веером, девушка отвернулась, однако стоило ей заговорить со своими собеседнику, чтобы дать ему понять, что с замужеством она не спешит, как в следующий момент до её слуха донесся насмешливый голос Бриджит Ли: