После того, как Дэмиен обозвал его тещу «старой индюшкой», когда та, заявившись с дочерью в Атланту под видом беженцев, моталась по всему госпиталю в поисках зятя с просьбой временно приютить их в своем бараке, именно Гилберт и встретился у них на пути. И стараясь как можно скорее избавиться от навязчивых «посетителей», пребывающих в поисках пресловитого фельдшера, неопределенно махнув рукой, ещё долго злорадствовал с обтрепанного внешнего вида этих двоих, проводив женщин насмешливым взором до конца коридора.
— А разве я говорю, что он плохой? — возразил Этан, вступая в спор. — На самом деле он хитрый и продуманный, и во всем ищет свою выгоду. Жёсткий и расчётливый. Ставит цель и любым способом берёт её, но загоняется иногда, и загоны эти уж очень вредят тем людям, которые его окружают.
— То есть с ним пока лучше не связываться, я правильно тебя понимаю? — заключила Бриджит Ли, не совсем понимая, что все это значит.
— Да, пока что лучше ограничить с ним общение, придерживаясь дистанции, потому что от таких продуманных людей, какими ни были они на самом деле, в неожиданный момент от них можно получить если не в спину нож, то очень неприятное слово, — поделился он примером собственного общения с Гилбертом, и тут же вспомнив о чем-то важном, внезапно добавил: — Совсем недавно он опять мне нагрубил, а после смены подошел извиниться, а мне, знаешь, было уже все равно. То есть дошло до того, что в какой-то момент даже МНЕ стало на него наплевать.
— Вот и отлично, — с жаром поддержала его Джессика. — Просто не реагируй в следующий раз на его замечания, и не давай почву для обсуждений, а там глядишь, он и перестанет к тебе придираться.
Комментарий к Главе:
* «DULCE ET DECORUM EST PRO PATRIA MORI» - (с лат.) «Отрадно и почетно умереть за отечество» (Гораций).
Глава 3.8
«Нужно действовать хитрее и изобретательнее. Ты понимаешь, о чем я?!» — то и дело всплывала в памяти Гилберта фраза, когда сфабриковав документы на отправку Доусона на фронт в качестве военного врача, он относил бумаги на подпись отцу.
Не до конца отдавая себе отчет о последствиях своей затеи, до последнего заглушая проблески собственной совести, пытаясь насолить сопернику, Дэмиен действовал с такой расчетливостью, что подобное нельзя было встретить даже у умудренных опытом людей.
Будучи занят переговорами с благодетельными организациями, Райан Гилберт не особо вчитывался в текст документа, который собирался подписать. После чего придержав некоторое время подписанную бумагу при себе, (дабы «светило», получив приказ о незамедлительной отправке на передовую с санитарным отрядом, не бросился выяснять отношения с начальством), Дэмиен дождался отъезда отца в Ричмонд, а когда пришло время приступить к реализации второй части плана, он показал её Долорес Паркер.
Придя в некоторое замешательство насчет срочности «приказа» Райана Гилберта, возражать против решения начальства женщина не стала. И хотя идея отправлять на передовую такого хирурга, как Алекс Доусон, когда он так был необходим госпиталю, показалась ей немного странноватой, вызвав к себе в тот день «светилу», она, тем не менее, была вынуждена поставить его в известность о последней воле главврача.
Словом, одной подписи Гилберта-старшего на злосчастной бумаге хватило с головой, чтобы повернуть судьбу знаменитого хирурга в иное русло. И когда «светило» осознал, куда хотят его забросить вместе с санитарным отрядом, к нему пришло убеждение, что подписывая подобного содержания приказ, Гилберт был немного не в себе. Тем не менее, обсудить нюансы этого вопроса было уже не с кем.
Застать Райана Гилберта на месте не получилось, (как и рассчитал его сын), вследствие чего, так и не получив возможности оспорить принятое решение, выглядевшее немного подозрительным в нынешних реалиях, мужчина был вынужден покориться «воле» начальства. И ничего не подозревая об истинном положении дел, приступить к срочным сборам на фронт.
А когда новость об отъезде Доусона в Виргинию, (весть поступила от Калеба, который также был вынужден выдвинуться с ним в дорогу), дошли до слуха Дэмиена, торжественно-ликующее выражение не сходило с лица парня на протяжении всего дня, вызывая смутные подозрения у Мишель и его ближайшего окружения. Одним словом, судьбе «светилы» вряд ли можно было позавидовать, а что произойдет с ним в дальнейшем, Гилберта уже совершенно не интересовало.