Напиваться вхлам он не собирался, но этой дозы было достаточно, чтобы на пару часов позабыть о своих тяготах со всеми отсюда вытекающими, включая неразрешенные проблемы. В моменты, когда ему начинало казаться, будто вокруг него сгущаются тучи, одной мысли о виски было достаточно, чтобы их развеять и настроить его самого на бодрый лад.
За окном было двадцать второе августа. И сегодня ему исполнилось ровно двадцать два года.
Обнаружив в столь непривычном совпадении цифр что-то зловещее, Гилберта целый день не отпускало предчувствие, что через пару суток должно было произойти что-то грандиозное. Что-то такое, что могло кардинально поменять не только его жизнь, но и жизнь окружающих. На душе у парня было муторно. И от этого он целый день не находил себе места, срываясь на окружающих по мелочам.
Остальные дни рождения семейство Гилбертов отмечали в таком порядке: тридцатое марта — именины отца, за ними следовал день рождение самой Мишель — одиннадцатое мая, после чего оставался значительный промежуток времени, чтобы дождаться двадцать второго августа, именин самого Дэмиена, приходившихся на самый пик жары. И замыкала этот «порочный круг» Дайяна Гилберт, которой повезло появиться на свет в более прохладное время года, а именно тринадцатого сентября. И поскольку с некоторых пор Брайан Каррингтон стал тоже вхож в эту семью, его день рождение двадцать шестое августа — со временем они тоже начали отмечать.
Даты именин остальных располагались в следующей последовательности: открывала это «шествие» Бриджит Ли, родившаяся двадцать шестого января, за нею следовала Джессика Чендлер, (десятое апреля), у Дерека именины приходились на двадцать третье мая, день рождение Патрика отмечали двадцатого октября, именины Этана Гиббза попадали на середину зимы, почти самую слякотную пору года, а именно двадцать пятое декабря. И заключительным «аккордом» в этой круговерти торжественных мероприятий являлись именины Эбигейл, приходившиеся на двадцать третье февраля.
Тайком от всех двенадцатого ноября Мишель отмечала день рождение Алекса Доусона. Заявляясь в этот день к нему в кабинет, она обычно вручала ему подарки ручного изготовления. В основном, это было что-то из рукоделия, либо элегантные аксессуары к одежде. На удивление, он ничего из её поделок не выбросил, и никому не отдал, продолжая хранить их у себя, как память. Для мужчины почему-то было важнее её внимание, а что она подарит ему, его уже мало интересовало.
Эх, хорошо было бы сейчас напиться до бесчувствия, как напивался в свое время его отец, возвращаясь домой мертвецки пьяным после посиделок в гостях! Однако стоило ему воскресить в памяти отдельные отрывки из детства, как его начинала охватывать тревога, заглушить которую спиртным было не так-то просто.
Вот уже больше месяца из его дома не поступало никаких новостей. И пребывая длительное время в неведении относительно местонаждения своих родителей, Дэмиен старался не подавать виду, что его это заботит.
Нет, пару раз он получал от матери письма с просьбой приехать и погостить у них неделю, но хорошенько запомнив тот день, когда отец закатил ему оплеуху, раскритиковав в пух и прах его видение, возвращаться обратно по вполне понятным причинам Гилберт не спешил. Списывая свое нежелание все бросить и приехать домой, на загруженность в госпитале, (а это действительно было так), он отправлял ей послания с извинениями. И хотя в глубине души парень был вовсе не против погостить в родном поместье хотя бы неделю, злопамятство и уязвленная гордыня оказались выше этого желания. И вместо того, чтобы воспользоваться инициативой матери, и переступив через собственную гордость, таки отправиться домой, он продолжал и дальше торчать в Атланте, доживашей считанные дни.
Вспомнив о «светиле», он тщетно пытался заглушить угрызения совести спиртным, тем более повод для этого был весомым. Совесть словно шептала ему: «И что тебе такого сделал этот Доусон, что ты отправил его на передовую? Он всего лишь указал тебе единожды на твои недостатки, над которыми следовало поработать, а ты вместо того, чтобы прислушаться к мнению здравомыслящего человека, «собственноручно» отправил его в лагерь для военнопленных».
Переживая, в первую очередь, за себя и собственную репутацию, от которой и так остались одни ошметки, он начал прикидывать в уме, что произойдет, если «светиле» каким-то образом удастся выжить и снова вернуться в Атланту.