Хорошо, если тот сгинет в плену, а если нет?!
В конце концов, знаменитого хирурга могут обменять, как это частенько практиковалось, и что тогда? Хорошо было, если б до момента возвращения «светилы» документ куда-нибудь затерялся и сам собой исчез… Но что, если все произойдет наоборот? И вся эта подстава с бумагами однажды вскроется?!
О последствиях поступка лично для себя Дэмиен предпочитал не думать. Именно тогда у него и появилась привычка переносить подобные мысли на день завтрашний. Раз толку от этих переживаний все равно нет, зачем забивать ими лишний раз голову?!
Вот когда Доусон действительно вернется, тогда он и позаботится о том, чтобы этот документ не всплыл из закоулков госпиталя, и не попал в руки его отцу, а пока что ему надо было больше думать о более насущных проблемах.
Увы, как не пытался он отвлечься, посчитав эти размышлениями пустяковыми, строчки из проклятого письма полковника то и дело всплывали в его сознании, мешая сосредоточиться на выпивке.
Дэмиен был уже не рад, что все это затеял, но назад дороги уже не было. Если правда вскроется, (а что-то ему подсказывало, что рано или поздно это произойдет, как не скрывай первоисточник), он первым попадет под раздачу, поставив под удар репутацию своего старика. И чтобы ничего подобного не произошло, следовало заранее принять меры, и постараться, чтобы подделаные документы и впрямь не попались на глаза высшему начальству.
Так, раздумывая о своей нелегкой участи, он собирался просидеть наедине с бутылкой ещё долго, как вдруг дверь в помещение отворилась, и на пороге появилась Бриджит Ли.
Глава 3.10
С безразличием покосившись на девушку, он и не думал прятать от нее бутылку. Как раз таки наоборот, сегодня у него появился повод больше не скрывать своего пристрастия к алкоголю. При виде спиртного в глазах блондинки промелькнуло нечто близкое к неодобрению.
— Это не выход, Дэмиен, — неожиданно отозвалась она, подходя к нему поближе.
— Что именно? — вскинув бровь, с удивлением уставился на неё Гилберт.
— Виски.
— Вот уж, право, не понимаю, о чем ты, — беззаботно проронил он, не собираясь перед ней оправдываться.
— Посмотри на себя! Да ты пьешь уже в открытую!
Его губы растянулись в самодовольной ухмылке.
— Ну, выпил немного, и что с того?!
— «Выпил немного»? Тебе самому не противно осознавать, что вместо того, чтобы помогать раненым, ты сидишь тут и пьянствуешь в одиночестве!
— Можно подумать ты получаешь удовольствие от общения с будущими «акробатами»… — так он называл оставшихся без конечностей солдат.
Бриджит был всегда противен его цинизм. А сейчас, когда парень находился в состоянии алкогольного опьянения, (и это ещё когда смена не закончилась!), его развязное поведение наряду с присущим ему душевным параличом и вовсе вызвали у неё приступ глухой ненависти.
— Я знаю, мне не пристало напиваться в госпитале, — сухо заявил он, не в силах больше выносить её укоризненного взгляда, — но на сегодня забудь, что я когда-либо обучался в Гарвардской школе медицины, которую мне так и не посчастливилось закончить. Сегодня я обычный парень, который дико устав от своих обязанностей, хочет просто немного отвлечься.
— Ну, все, хватит болтать всякий вздор! — в голосе девушки послышались властные нотки. — Ты и так уже порядочно захмелел.
Потянувшись к нему, Бриджит попыталась выхватить у него бутылку из рук.
— Захмелеть? — грубо рассмеялся Дэмиен, постаравшись подавить приступ икоты, столь неуместный в данную минуту. — Да я хотел бы напиться вдрызг, чтобы забыть обо всем на свете!
Перехватив ошеломленный взгляд девушки, он поставил бутылку на стол, и, резко встав с дивана, вплотную приблизился к коллеге. Сделав шаг назад, она с опаской покосилась на него.
Привлекательная голубоглазая блондинка была полной «противоположностью» Мишель Баррингтон, так что если бы не Патрик, волочившийся за ней денно и нощно, он бы и сам приударил за лучшей подругой сводной сестры. А теперь, когда основной соперник по воле случая был «устранен», оставшись внезапно без «кавалера», отвечать взаимностью другим Бриджит не торопилась.
Будучи уверен, что сделавшись «техасским рейнджером», Патрик на Юг больше не вернется, Дэмиен надеялся, что устав ждать суженого, рано или поздно та падет в его объятия. Поэтому, заранее предприняв по отношению к ней немало решительных мер, (временами, пожалуй, даже слишком решительных), однако встретив с её стороны достойный отпор, вера в то, что «стена отчуждения», возведенная между ним и ею рано или поздно рухнет, не оставляла его ни на минуту. Быстро разгадав его далеко не самые «высоконравственные» намерения, и отлично понимая, что Гилберт не отступиться, пока не добьется своего, девушка старалась не оставаться с ним наедине.