— Да… ехать… больше нечего делать… — бормотал Обносков, как пьяный. — Нужно было!.. — треснул он кулаком по столу, не докончив своей фразы.
Стефания, между тем, вошла в свою комнату, и ее лицо приняло вдруг озабоченный вид.
— Что с тобой, матушка? — спросил ее старший сын, знакомый читателю. Теперь он уже был студентом Технологического института.
— Надо будет съездить к Обносковым, — сказала она и потерла в раздумье свой лоб рукою.
— К Обносковым? — изумился сын.
— Да, к сестрам покойного твоего отца, — продолжала мать и потом прибавила каким-то тоном удивления:- Вообрази, они чуть не остались нищими. У отца оказалось совсем не такое большое состояние, как все думали. Надо будет успокоить этих несчастных женщин.
Сын помолчал.
— Матушка, — начал он нерешительно через минуту. — Должно ли и полезно ли помочь им? Они много сделали тебе зла.
— Что же? Мстить? — спросила мать с упреком в голосе.
— Нет, нет, — отрицательно покачал головою сын. — Но они вредные женщины.
— Они нищие и будут еще вреднее, если им не помочь, — промолвила мать. — Они привыкли держать себя чопорно, жить без труда и порядочно одеваться. Если у них не будет средств, они пустятся в разврат или станут обирать других, отнимая кусок хлеба у бедняков своими происками.
— Они и теперь отнимут хлеб у бедняков. Их долю ты могла бы отдать другим…
— Но я не могла бы тогда иметь влияния на них.
— Ты думаешь их исправить?
— Нет, но для сдерживанья их у меня будут в руках средства.
Сын замолчал.
— А я уж думал, — начал он снова уже веселым тоном, — что ты к этому подлецу хочешь ехать, — указал он на ту комнату, где был за минуту Алексей Алексеевич.
— Да, он подл и вреден, — с отвращением произнесла мать и потом весело засмеялась. — Глуп он невообразимо!
Сын тоже засмеялся и нежно поцеловал руку матери, точно благодаря ее за что-то.
В доме Алексея Алексеевича шла уже в это время суматоха. Хозяин был привезен домой совсем больным и с трудом дотащился до своей постели. Его била лихорадка, душил кашель, во всем теле чувствовалась непомерная слабость.
— Леня, голубчик, что с тобой? — всплеснула руками Марья Ивановна.
— Пошлите за доктором! Я умираю! Дышать трудно! — прошептал больной и закрыл глаза.
Марья Ивановна бросилась из комнаты, послала за доктором, выругала за неповоротливость кухарку и, захватив с вешалки из передней что-то из верхнего платья, кажется, салоп, бросилась в комнату сына. Здесь она прикрыла его принесенной теплой одеждой и снова побежала чем-то распоряжаться. Груня еще ничего не знала. Наконец приехал доктор, новые хлопоты, новая беготня. До ушей Груни достиг весь этот шум, она позвала горничную и спросила о его причине.
— Барин умирает-с! — отвечала горничная. Груня побледнела и поспешно отправилась в кабинет мужа.
— Поздно, поздно пожаловать изволили, — прошипела Марья Ивановна.
Груня вздрогнула.
— Как? — воскликнула она и бросилась к постели мужа. Он, тяжело дыша, спал.
Видя, что он жив, Груня с негодованием взглянула на Марью Ивановну, перепугавшую ее.
— Полюбуйтесь! Хорош? — шипела свекровь. — Вы всё довели его до этого. В семье-то радостей нет, так не поздоровеешь.
— Здесь не место ссориться, — шепотом заметила Груня. — Вам надо заботиться об его выздоровлении, а не добивать его огорчениями… Надеюсь, что эта потеря тяжелее всего отзовется на вас.
Груня вышла.
— Уж на ком же больше, как не на мне! — воскликнула Марья Ивановна, и вдруг ее воображению представилась возможность смерти Лени. Что тогда делать? Опять нищета, опять содержать студентов-жильцов, прокармливать себя подаяниями благотворителей? «Господи, спаси его и сохрани! Услышь материнские слезы», — шептала она, глядя на образ и мысленно сравнивая настоящее свое сытое довольство с пережитой нуждою. Ей стало страшно за свое будущее. Но мало-помалу она начала понимать, что ее настоящее довольство только отчасти и очень мало зависит от жалованья Лени, которое прекратится с его смертью; она начала сознавать, что главный источник этого довольства заключается в деньгах, выдаваемых отцом Груни, что часть этих денег стала бы выдаваться и ей после смерти сына, если бы она была в хороших отношениях с невесткой. Прошлого нельзя воротить, но можно управлять своими отношениями к людям в настоящем. Сойтись с невесткой, ухаживать за ней, подделываться к ней стало теперь целью Марьи Ивановны, Казалось ей, что все надо перенести, что надо кошке поклониться в ножки, только бы обеспечить свое будущее. Тяжелая, бессонная ночь прошла для нее у постели умирающего сына. Не менее тягостную ночь провела и Груня в своей комнате. Она не молилась, не плакала, подобно свекрови, она даже не содрогалась при мысли о смерти мужа. Нет, какое-то страшное чувство боязливой радости было в ее душе при мысли о смерти этого человека, и Груня даже не стыдилась этого чувства. Только теперь она поняла, что ее связь разорвана не только со свекровью, но и с мужем.