Вот именно, что обещали.
– Вы предлагаете заняться написанием портрета прямо сейчас?
– Как вы угадали? Милый мистер художник, вы очень проницательны! – Эта язвительность смешна была только на словах и только одному человеку.
Я посмотрел на нее изможденным взглядом и сказал:
– Ладно, тогда пройдемте ко мне в квартиру.
Едва только я успел скинуть пальто и приготовить инструменты для рисования, как перед моим мольбертом предстала обнаженная Марта.
– Какую позу мне принять? – спросила она.
– Да… какую хотите.
Бледность ее как-то по-своему холодила мое нутро, чернота кудрявых волос занимала, краснота напомаженных губ вселяла определенную предвзятость, а осторожные черты ее юного тела и лица крепко укоренялись в памяти. Безусловно, красота присутствовала с нею, но она была такой красотой, которая скорее отпугивает.
– Если хотите, я могу помочь вам подобрать позицию, – прервал я раздумье Марты.
– Пожалуйте, – отвечала она.
Встал и помог ей выбрать позу. Мне пришлось прикасаться к ее нагому телу, дабы задать ей правильное и красивое направление. Чувствуя холодное дыхание Марты, мне становилось не по себе. Да, холод есть ее синоним, но как же она горяча. Соприкасаясь с ней, я будто бы обжегся. Есть же люди, которые могут производить смущающие впечатление, при этом ничего из ряда вон выходящего не делая.
После того как помог ей встать максимально красиво, я принялся наконец-то рисовать. Процесс шел с трудом. При всем этом у меня возникало необычное наитие неприязни к моей работе, во мне играло что-то такое, что вызывало лютое отвращение к будущей картине. По прошествию полутора, точно бесконечного, часа я спросил ее:
– Марта, вы еще не устали?
С каменным и надменным лицом от нее донеслось:
– Нет, мы можем продолжать.
Работа продолжалась еще чуть более двух часов. Я еще более истощен, чем когда возвращался из клуба, буквально не могу стоять на ногах. Смотря на часы, сказал Марте о том, что пора закругляться. На мое счастье – она внемлила мне и стала одеваться, но не быстро, словно специально, дабы растянуть момент и отдалить точку расставания.
В дверях она подарила мне воздушный поцелуй и – внезапно – провела рукой по щеке, а закрывая дверь – игриво подмигнула. Ушла. Достала, устал. Какая-то она странная, больно кокетливая и пугающе бледная, как будто у нее гиповитаминоз. Мне будет чертовски трудно работать с ней, но сумма, которой меня вознаградят, пожалуй, окупает все мое терпение и преодоление. Поздно лег спать. Проснуться бы завтра.
Проснулся… ну как проснулся – проспал почти все пары. Осталась лишь выматывающая, Господи помилуй, физкультура и злосчастная, спаси и сохрани, математика. Отнюдь как бы мне были не милы эти предметы, в училище я все-таки направился.
Когда я пришел в свою учебку, меня сразу же встретила подобающим образом Оксана – наездом. Сколько грязи и навоза вылилось на меня из ее противных уст. Но я предпочел промолчать, ибо виноват, да и связываться с ней мне было сегодня не охота, день и так не задался, а мне еще с ней устраивай разборки? Нет, спасибо!
Очутившись в спортзале, я обратил взор на его центр. Там разворачивалась, как всегда, нешуточно-серьезная игра. Все спортивные, заводные девчонки моей группы играли против парней из группы каких-то технарей. Средь наших девочек была и Лера, она играла лучше всех, без преувеличения – шикарно, виден был опыт. Я помню, она как-то говорила, что является профессиональной волейболисткой. Достойно уважения, мне всегда больше импонировали те люди, которые занимаются хоть чем-то, чем те, кто просто прожигает свою жизнь по своей дурости.
Мяч летал туда-сюда, игра только набирала обороты. Она меня завораживала, нет, не игра, а Лера. Я смотрел только на нее – снова. Смешно ловить себя на мысли, что просто посмотреть на Леру – мне доставляет несоизмеримое удовольствие. Однако вот что еще интересного я заприметил: во время игры она все время переговаривалась с некоторым долговязым парнем, что по внешности своей напоминал зека-рецидивиста, из противоположной команды, они обменивались улыбками и смешливыми комментариями к происходящему. Сам этот пацан был чуть более красивее любой побитой собаки, лаконичнее – урод-уродом. Я смутился, ведь это наталкивало на одну вряд ли приятную мысль…