Пока я накидывал на себя пальто, собираясь уже уходить, ко мне подоспел Аркадэ. Пожав мне руку на прощание, он произнес:
– Да, девчонки – самая страшная лихорадка.
12
Мы с Дроздом стояли напротив сцены, на которой поддатый Аркадий, потягивая папироску, очень убедительно и с особенным выражением рассказывал стихотворение Маршака:
Не было гвоздя – подкова пропала,
Подкова пропала – лошадь захромала,
Лошадь захромала – командир убит,
Конница разбита, армия бежит,
Враг вступает в город, пленных не щадя,
Потому что в кузнице не было гвоздя.
По завершению мы похлопали нашему Аркадию, я даже крикнул:
– Браво!
Обращаясь к Дрозду:
– А ведь насущное стихотворение, актуальное как никогда.
Вопреки ожиданиям ответил мне не Павел, а Аркадий прямиком со сцены:
– Оно будет актуально всегда. Данное стихотворение скорее привязано не к конкретной ситуации, а к такому замечательному массовому явлению как судьба, ну и воля случая.
Спускаясь со сцены, Аркадий заметил, что Дрозд сегодня необычайно хмурен, я это тоже заметил, но не очень хотел тревожить своими расспросами, первоупомянутый же вопрос все-таки задал.
– Возмутительно! Прямо вчера в Санкт-Петербурге был совершен теракт спецслужбами нашего врага. Средь бела дня взорвали машину, в которой находился известнейший русский писатель, что поддерживал наши действия, наших солдат. Как это могло произойти в северной столице? Где спецслужбы? Всего этого – я просто не могу понять. – С горечью в голосе: – Что самое забавное, полагаю, достойного ответа ждать бесполезно.
– Вот в тебе и «гуманизм» заговорил. Войну надо вести по-настоящему или ее совсем не вести. Середины тут быть не может.
Услышав подобную фразу от Аркадия, я поддел его за то, что это цитата из Ленинских. На что он мне ответил:
– Слова, вне зависимости от личности, которая их произносила, – правильная.
Переместившись за стол, разговор наш продолжился, его инициатором выступил я с вопросом к Аркадию, – как он относится к коммунизму?
– Я думаю, коммунизм — это бесчеловечная, антиприродная и бездушная идеология. А насаждаемый коллективизм, что есть неотрывный атрибут коммунизма, – противен человеческому естеству в принципе. Хоть человек и смотрит на тех, кто его окружает, он не должен следовать их пути и повторять за ними, а то и быть зависимым от них, от их мнения или материального влияния. Индивид должен быть индивидуален и необычен, ведь все люди по умолчанию разные, это просто так заложено. Да, и в целом, коммунизм, как и демократия, – утопия и красивая сказка для великовозрастных детей.
Павел добавил:
– Fait amusant (забавный факт): многие нынешние communistes – это люди, зачастую ни дня не работавшие школьники, бездельники и бездари с пустыми трудовыми! Это люди, которые хотят взять все силой у других, без малейших стараний и терпения. Уж о напряге с их стороны на непосредственном рабочем месте и говорить не приходится.
– Да, мы уже упоминали про трудовые.
Я подметил, что определение коммунизма от Аркадия может противоречить его же утверждению о народной массе.
– Нет, мои слова друг другу не противоречат. Ведь там речь шла об «ведущих» и «ведомых». Тогда речь шла скорее о свободе разума, воли, а не о тягости быть единым организмом, ведь практический каждый атом, то бишь человек, составляющий народную массу, сам думает о том, «как он индивидуален и не такой, как все». Хотя де-факто – это не так. Коллективизм же – это непременное желание быть единым со всеми и во всем добровольно и даже с радостью.
Я, немного помолчав, припомнил случай. Был я еще в школе тогда, связанный с нашей учительницей по истории и обществознанию. Как-то она затерла такой шизоидный бред про «истинное будущее», которое является единственно правильным для нас, что тогда я просто чуть-ли не помер от этой эпопеи. Я помню это точно и сочно, посему хоть сейчас готов воспроизвести у себя в голове:
«Государственный строй нашей страны несовершенен. Капитализм, хоть сколько его изменяй и усовершенствуй, себя уже изжил. (Вот не то, что прочие идеологии.) Нужно что-то новое. Нужно новое социальное устройство. Конечно же, новый социализм. Неосоциализм. Ребрендинг (Достаточно неожиданно было услышать англицизм из уст обычной училки в школе) ввиду прошлого неудачного опыта. Капитализм – такое себе, нужен неосоциализм. Государство, где все друг другу помогают, где все друг другу братья, где коллектив – самое ценное, а индивидуализм раздавлен (Как заядлый и прирожденный индивидуалист, такие идеи я встречал подобающим образом – как бред сивой кобылы, хотя в реале так и есть. Индивидуализм есть естество человека, это тот элемент, за счет которого человек может стать ценен, ведь он будет представлять из себя что-то в одиночку, без всяких-прочих. Коллективизм же – это просто наилегчайший способ из общества сделать однотипный мусор, который к тому же будет еще и ленив по одиночке.). По-хорошему, конечно, не нужны рыночные отношения, не нужна частная собственность – это же все от лукавого (Да-да, действительно…). Но пока что надо начать с неосоциализма. Неосоциализм должен пропитывать клеточку каждого, питать мозг, переносится кровью. Только так и никак иначе. Это лучшее социальное устройство, очевидно… Вижу ваши глаза! (А они были полны отчаянья ввиду шизофрении того человека, казалось бы, который должен являть из себя наставника, а на деле шизофреник со смешными идеями.) Вы на меня как-то косо смотрите, а все от незнания! (Да если бы.) В наше время все изучали основы марксизма, сейчас все потеряно – а ведь именно учение Маркса лучше всего объясняет процессы, происходящие в мире. (Конечно-конечно, безусловно!) Более того, углубившись в марксистскую диалектику, можно понять, что она прекрасно описывает не только рыночные законы, но и законы природы… Эх, чего я вам рассказываю, пустые головы! По Марксу существуют общественные устройства, которые последовательно сменяют друг друга. Сначала было традиционное общество, потом капиталистическое, а далее непременно наступит коммунизм, обязательно! Все к этому и идет! (Интересно, если другие общности сменяемы, то почему коммунизм не рассматривается как очередная ступень к неведомому, а?) Как вы этого не понимаете?.. Вся наша жизнь – это вечная непримиримая борьба угнетателей и угнетенных, крестьян (Стоит признать, наша дорогая учительница, с таким потоком мыслей от обычного крестьянина не далеко ушла) и феодалов, рабочих и буржуев. Это вечное классовое противостояние, которое продолжается и по сей день! Дедушка Ленин в свое время поступил правильно: решительно и резво взял власть, когда надо было, и удержал ее, несмотря на все невзгоды, на всех несогласных – потому что несогласный становится по итогу либо мертвым, либо уже вполне согласным. (Кто бы сомневался? У коми, что, бывает по-другому?) Диктатура рабочих – вот что требуется миру. (Ну разве что загробному или какому-нибудь мифическому.) Но такая диктатура возможна лишь тогда, когда в классовой борьбе будет побежден последний буржуй. Диктатура – это плохо, вы говорите? Диктатура рабочих – это самое справедливое, что может быть. Весь народ – это рабочие, а значит, при этой диктатуре воцарится настоящая демократия, истинное народовластие! (Власть толпы… Так называемая «демократия», навряд ли это может представлять из-себя что-либо хорошее. Живя – я это вижу.) И все равно вижу в ваших глазах непонимание! Вы думаете, наверное, так: «зачем мне бороться с буржуем?» (Такой вопрос был, ведь я считал себя буржуем, ну или как минимум ему сочувствующим.) Давайте начнем с начала. Как появляется государство? Государство появляется, когда усилий одного человека становится недостаточно, чтобы удовлетворить свои возросшие потребности, либо когда он видит, что общими усилиями удовлетворить потребности становится целесообразней. Тогда образуется государство, а при его образовании сильный подчиняет себе волю слабого. Теперь перенесемся в нынешние реалии. Буржуй нанимает рабочего и диктует ему условия его работы, тем самым подчиняя себе его волю. И этот буржуй ухудшает условия работы, делает все, чтобы извлечь максимальную прибыль из своей деятельности. Буржуи – это нечестные люди, жертвующие состоянием других ради своего блага в погоне за прибылью. И такие социально-экономические отношения, конечно же, неустойчивы. (Ах, если бы хоть что-то в нашем мире было устойчиво…) Рабочий находится в угнетенном положении, он осознает свой материальный статус и сравнивает со состоянием буржуя – какой огромный между ними отрыв! При рыночных отношениях возникает жесткое расслоение в экономическом плане, сильнее чувствуется разница между бедными и богатыми, хотя люди все от природы равны и должны жить в равенстве. (И где такое сказано? Равенство априори – трансцендентно) В добавок к этому при рыночных отношениях у рабочего возникает отчужденность труда, потому что он работает, но без энтузиазма, нехотя, через силу, за минимальную зарплату. Рабочий не чувствует важность производимого товара, и такая отчужденно