Пока мы сидели с Аркадэ, я поглядывал изредка на Анну. Я заметил, что, пока она принимала «подношения» от других, она обернулась по направлению ко мне. Так было до того, пока ее окончательно не перехватили одичалые фанатюги.
М-да уж, неловко как-то получилось. Но да ладно, какая разница. Все это – чистая случайность, а я такой, как все, – один из тысяч.
Когда мы уже покидали ледовый дворец, я спросил Аркадия:
– Как думаешь, как быстрее всего выветрить непутевую любовь из своего сердца? До боли – надоел мне покров этого несчастья.
– Как тебе сказать… Любовь только любовью и лечиться.
– Звучит излишне романтично.
– Ну, для закоренелых реалистов – только временем. Зачем ты меня спрашиваешь, если не готов воспринять мой ответ?
– Не то, чтобы… Просто поинтересовался. Твое мнение для меня – золото.
Аркадий, закурив, дал прикурить мне.
– Ой, ну спасибо, братец!
29
Узы горя после вчерашнего меня так и не отпустили. В надежде хоть сколь-нибудь отвлечься бродил по городу. Погода серая, ненастная, от вчерашней свежести не осталось и следа, но это много лучше, чем сидеть одни на один с собою и думать об своей беде, которую и рад бы отпустить, да не выходит. Нет, все же мне в какой-то мере стало легче, но не так, чтобы в значительном эквиваленте.
Вышел каким-то боком к ледовой арене. На этом большом здании красовалась не менее большая вывеска, наполнение которой было избыточным, но главное, что меня удивило, так это то, что было написано на ней: «Дорогие фанаты и болельщики! У вас будет замечательнейший шанс покататься со своими кумирами и звездами на одном катке целую неделю, не пропустите!». Вот это щедрость, ничего не скажешь… Среди фигуристов, с которыми можно было покататься значилась и Анна Немирова. А это занимательно. От нечего делать можно и зайти, нет, не покататься, ни в коем случае, а просто посмотреть еще раз на профессионалов и сопутствующую эстетику. Было бы недурно, чего, собственно, терять? Пойду, зайду туда и посмотрю.
Зашел, в здании, близко ко льду, было еще холоднее, чем на улице. Я молча наблюдал, как катаются разные люди, дети, влюбленные пары, целые семьи, те самые, обещанные фигуристы. Оперившись на бортик, я держал голову ладонями и наблюдал, витая в облаках, думая о чем-то о своем.
Так прошел целый час. Мои полеты в облаках разбила своим появлением Немирова, что появилась на корте. Сначала она в веселой и иногда поучительной манере каталась с фанатами, в основном с ребятишками. Во время того, когда была занята почитателями, Анна, по всей видимости, заметила меня.
Когда она закончила с ребятами, то как-то сразу, стремительно подъехала к бортику, за которым зиждился я.
– Привет, а я тебя помню. Ты дарил большой букет цветов вчера, – с улыбкой обратилась ко мне.
– Ух-ты… – Признаться, я был польщен, что меня запомнили, да и скрывать своей приятной удивленности особо не стал, – Вы меня запомнили? – Я немного покраснел, когда полностью осознал, что она стала инициатором нашего разговора. В конце концов они – величина, а я – какой-то проходимец-доходяга, который подарил букет, даже купленный не вполне за свои деньги…
– Почему я не должна была тебя запомнить?
– Ну не знаю… Мне казалось, что многие известные люди со временем привыкают к своему образу жизни и им нет нужды запоминать каждого, кто сделал им подарок.
– Вот именно, что «многим». – Ее добрый взгляд оглядел меня с интересом, – Разрешишь спросить?
– Разрешение вроде как и не требуется…
– Чего не катаешься?
Пришел момент признания с моей стороны.
– А я это – не умею. – Я несколько засмущался.
Она удивленно посмотрела на меня и как-то с надлежащей скромностью сказала:
– Так может, я тебя научу?
Меня немного изумило предложение Анны, я посмотрел по сторонам и ответил:
– Извините, а я не буду отвлекать ваше лишнее внимание на себя? Вы в конце концов «звезда», а фанатов много.
– Да ничего страшного.
Я в игривом тоне завозмущался:
– Ну как это «ничего страшного»? Вашего внимания оголтелые фанаты просто жаждут, а вы в это время трудитесь над обучением какого-то ханыги.
– Я серьезно, ты хочешь поучиться со мной или нет? – Она это сказала как будто бы с наездом и невидимым, но очень чувствуемым возмущением, к тому же с ультимативным подтекстом.
Мое ухарство испарилось, я замялся.
– Да, да, я был бы не против покататься с вами… Вернее, поучиться у вас. Мне просто как-то некомфортно думать, что отнимаю время.
Она словно воспрянула сызнова:
– Вот так бы сразу! Про время – ничего, постарайся не думать! И давай, пожалуйста, на «ты», а то как-то неудобно.