— И не увидишь больше, — спокойно ответил Виктор. — После сегодняшнего дня.
Мстислав нахмурился:
— Господарь, они нас втрое превосходят числом. Может, стоило принять бой в другом месте?
— Нет, — покачал головой Виктор. — Именно здесь. Именно сегодня. Всё должно свершиться как задумано.
Он достал из-за пояса странный предмет — небольшой флакон из чёрного стекла, наполненный какой-то мутной жидкостью. Воеводы с опаской посмотрели на эту вещицу.
— Что это, господарь? — тихо спросил Ратмир.
— Моровое поветрие, — просто ответил Виктор. — Заготовил специально для сегодняшнего случая.
Витенис побледнел:
— Чума? Но ведь она может поразить и наших...
— Не поразит. Я позабочусь об этом.
Виктор поднял флакон к губам и выпил содержимое одним глотком. Воеводы в ужасе отшатнулись, но князь лишь усмехнулся:
— Не бойтесь. Для меня это безвредно. А вот для врагов...
Он поднял руки к небу и начал тихо произносить заклинание на древнем языке. Слова звучали зловеще, в них слышались отголоски старых проклятий и тёмных ритуалов.
Первым признаком начавшейся магии стал ветер. Лёгкий поначалу, он усиливался с каждой минутой, неся с собой странный, тошнотворный запах. Воздух как будто сгустился, стал тяжёлым и липким.
— Что происходит? — спросил французский принц Альфонс, заметив изменения в атмосфере.
— Не знаю, — ответил император, но рука его инстинктивно потянулась к мечу. — Приготовить войска к бою!
Трубы затрубили по всей крестоносной армии. Рыцари строились в боевые порядки, арбалетчики занимали позиции, пехота готовила копья и щиты. Но странный ветер всё усиливался, а с ним росло и чувство тревоги.
Первые заболели через полчаса. Сначала несколько рыцарей пожаловались на слабость и головную боль. Потом начались судороги, рвота, высокая температура. За час количество больных увеличилось в десятки раз.
— Это чума! — закричал один из походных лекарей. — Моровое поветрие!
Паника началась мгновенно. Воины шарахались друг от друга, пытаясь избежать заражения. Но болезнь распространялась с невероятной скоростью, словно имела собственную волю.
— Надо отступать! — кричал кардинал Оттавиано. — Господь карает нас за грехи!
— Нет! — возразил император. — Это колдовство русского! Не дадим ему нас запугать!
Но страх был сильнее приказов. Целые полки начали отступать, не дожидаясь команды. А болезнь косила людей всё быстрее. К концу дня на поле остались лежать тысячи тел.
Виктор наблюдал за происходящим с холма. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах плясали злые огоньки.
— Пора, — сказал он воеводам.
— Что пора, господарь? — не понял Мстислав.
— Пора показать им настоящий ужас.
Князь снова поднял руки, но на этот раз заклинание звучало по-другому. Не мольба о болезни, а призыв к мёртвым. Слова эти были древними, как сама смерть, и несли в себе силу, которая заставляла содрогаться землю.
И земля откликнулась.
Первым поднялся молодой немецкий рыцарь, умерший от чумы час назад. Его тело дёрнулось, глаза открылись — но теперь в них не было жизни, только холодный огонь нежити. Он встал, пошатываясь, поднял свой меч и огляделся мутным взором.
За ним поднялся второй. Третий. Десятый. Сотый.
По всему полю битвы мёртвые крестоносцы восставали из небытия. Они поднимались медленно, неуклюже, но в их движениях была страшная целеустремлённость. Каждый тянулся к оружию, каждый искал врага.
— Матерь Божия! — простонал кардинал Оттавиано. — Что это? Что это такое?
— Преисподняя, — мрачно ответил император. — Сам сатана воюет против нас.
Армия мёртвых росла с каждой минутой. Тысяча восставших. Две тысячи. Пять тысяч. Все они двигались в одном направлении — к лагерю ещё живых крестоносцев.