Виктор подошёл к карте, висевшей на стене:
— Смотри. Мои земли простираются от Балтики до Карпат. Населения больше, чем во всей твоей империи. Армия сильнее любой в Европе. Зачем мне византийские титулы?
— Потому что без них ты остаёшься региональным правителем. А с ними становишься главой всего православия.
— Заманчиво. Но что я получу конкретно?
Иоанн сел напротив:
— Торговые привилегии во всех византийских портах. Доступ к восточным товарам — шёлку, пряностям, драгоценностям. Поддержку константинопольского патриарха.
— А что отдам взамен?
— Военную помощь в освобождении Константинополя. Признание моего старшинства в православной иерархии. Невмешательство в дела южных областей.
Виктор внимательно изучал карту:
— А если я захвачу Константинополь сам? Без твоей помощи?
Лицо василевса потемнело:
— Тогда у нас будет война. И православие расколется надвое.
— Или объединится под одной властью.
— Под чьей? Твоей?
— А почему бы и нет? — спокойно ответил Виктор. — Я доказал свою способность управлять разными народами. У тебя этого опыта нет.
Иоанн встал, и в его голосе зазвучала имперская гордость:
— Я — наследник Константина Великого и Юстиниана! Моя династия правила, когда твоих предков ещё не было на свете!
— Династия правила, а где результат? — холодно возразил Виктор. — Империя сжалась до размеров княжества, столица в руках врагов, народ стонет от поборов.
— Это временные трудности!
— Уже сорок лет временные.
Повисла напряжённая тишина. Два правителя смотрели друг на друга, и каждый понимал: от исхода этого разговора зависит будущее всего православного мира.
Наконец Виктор сел за стол:
— Хорошо. Предлагаю компромисс.
— Какой?
— Совместная операция по освобождению Константинополя. Но после победы — не два императора, а один. И решать это будет не мы, а жители города.
Иоанн нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Пусть константинопольцы сами выберут, кому служить. Тебе или мне. Народное волеизъявление.
— Это... это неслыханно! Император правит по божьей милости, а не по воле черни!
— Времена меняются, — пожал плечами Виктор. — Народ должен иметь право выбора.
Василевс долго ходил по кабинету, обдумывая предложение. С одной стороны, это противоречило всем традициям. С другой — альтернатива была ещё хуже.
— А если народ выберет тебя? — спросил он наконец.
— Тогда ты останешься правителем освобождённых территорий в Малой Азии. С титулом деспота и полной автономией.
— А если меня?
— Тогда я остаюсь ханом северных земель. И мы заключаем союз между равными державами.
Иоанн остановился у окна:
— Рискованное предложение.
— Но справедливое. И единственно возможное.
Император долго смотрел на ночной Смоленск. Где-то там, за тысячи вёрст, лежал Константинополь — город его мечты и печали.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Согласен на твои условия. Но с одним дополнением.
— Каким?
— Если народ выберет тебя, я хочу получить в управление Фракию и часть Македонии. Этого достаточно для сохранения династии.
— Договорились.
Они пожали руки, скрепляя соглашение. В этом рукопожатии рождался план, который мог изменить всю восточную Европу.
На следующий день состоялось торжественное подписание договора. В присутствии бояр и византийских вельмож, при звоне колоколов и пении хоров, два правителя поставили подписи под документом, который историки назовут Смоленским соглашением.