На следующий день на поле под Смоленском собралась вся экспедиционная армия. Двадцать тысяч воинов выстроились по полкам, знамёна развевались на ветру, доспехи блестели под весенним солнцем.
Виктор проехал вдоль строя на белом коне, приветствуя воинов. Затем остановился на возвышении, откуда его было видно всем.
— Воины! — громко начал он. — Через месяц мы идём в поход, равного которому не знала история!
Армия загудела одобрением.
— Мы идём освобождать святой город Константинополь! Сорок лет он стонет под игом латинян! Сорок лет Святая София служит чужой вере!
Крики стали громче.
— Но мы не просто воины — мы освободители! Мы несём православным братьям свободу и справедливость!
— Ура! — закричали полки. — Ура! Ура!
— Путь будет долгим и опасным! Враги сильны и хитры! Но мы сильнее! Мы справедливее! Бог на нашей стороне!
Овации потрясли воздух. Двадцать тысяч глоток кричали, приветствуя своего вождя.
— А теперь — готовьтесь! Проверяйте оружие, берегите здоровье, молитесь о победе! Скоро мы покажем миру, что может русское воинство!
Армия ещё долго кричала, когда князь уехал. В этих криках звучала не только преданность командиру, но и искренняя вера в правоту дела.
Вечером в тереме Виктор сидел с Агафьей, обсуждая последние приготовления.
— Ты волнуешься? — спросила жена.
— Немного. Это самая рискованная операция в моей жизни.
— Почему?
— Потому что воюем далеко от дома, на чужой территории, с непредсказуемыми союзниками.
— А если что-то пойдёт не так?
Виктор пожал плечами:
— Тогда отступим. Армия дороже любого города.
— Даже Константинополя?
— Даже Константинополя. Город можно взять и потом. А хорошую армию создают десятилетиями.
Агафья кивнула, понимая мудрость мужа. Он был не только великим полководцем, но и осторожным правителем.
А за окном по улицам Смоленска маршировали полки, грузились обозы, кузнецы работали всю ночь напролёт. Держава готовилась к самому амбициозному предприятию в своей истории.
Константинополь ждал освободителей. Вопрос был только в том — кто из двух претендентов станет его новым хозяином.
***
Майское утро 1243 года озарило Босфор багровыми всполохами пожаров. Сто кораблей флотилии Виктора Крида стояли в боевом порядке у входа в Золотой Рог, готовясь к решающему штурму. А с юга, огибая Галатскую башню, подходили византийские галеры василевса Иоанна.
Константинополь предстал перед русскими воинами во всём своём величии и упадке одновременно. Мощные стены Феодосия поднимались над водой, увенчанные башнями и зубцами. Но многие участки были в трещинах, некоторые башни стояли полуразрушенными. Латинские императоры не заботились о поддержании укреплений.
Виктор стоял на палубе флагманской ладьи «Северный орёл», изучая город в подзорную трубу. Рядом с ним теснились Мстислав Храбрый, Витенис, Твердислав Псковский и другие воеводы.
— Что видишь, господарь? — спросил Мстислав.
— Слабость, — коротко ответил князь. — Стены крепки, но защитников мало. На башнях редкие часовые, на стенах не видно толп воинов.
— А что с цепью?
Виктор указал на блестящую полосу, перегораживавшую вход в Золотой Рог:
— Видите? Цепь натянута между Галатской башней и стеной города. Толщиной в руку, звенья железные. Но...
— Но что, господарь?
— Но крепления старые. А у меня есть кое-что новенькое.
Он подозвал к себе мастера Климента, отвечавшего за новые изобретения:
— Готов порох?
— Готов, господарь. Двадцать бочонков лучшего состава. Взрыв будет страшный.
— Отлично. Тогда начинаем.