— Владимир Игоревич. Но тот молодой и неопытный. Вряд ли сможет всех объединить.
Смерть Игоря Святославича действительно ослабила потенциальный союз против меня. Ольговичи погрязли в спорах о наследстве, литовцы ещё не оправились от моего похода. Угроза с севера временно отступила.
Но зато усилилась угроза с запада. В апреле стало ясно, что Роман Галицкий побеждает в войне с племянником. Данило Романович терпел поражение за поражением.
— Пора помочь молодому князю, — сказал Мирослав на очередном совете. — Иначе Галич полностью под поляками окажется.
— Согласен, — кивнул я. — Но не прямой войной. Пошлём отряд добровольцев под чужим знаменем.
— Чьим?
— Мстислава Удатного. Официально он помогает родственнику, а мы Мстиславу помогаем.
Хитрый план позволял вмешаться в галицкие дела, не объявляя войну открыто. Пятьсот отборных воинов под командованием сотника Ратмира отправились на юг под торопецкими знамёнами.
Помощь пришла вовремя. В мае объединённые силы Данила Романовича и «торопецких добровольцев» разбили армию Романа Галицкого под Галичем. Старый князь бежал в Польшу, а молодой утвердился на престоле.
— Хорошо поработали, — удовлетворённо сказал Мирослав, получив донесение о победе. — Потеряли всего двадцать человек, а результат отличный.
— И Данило Романович теперь наш должник, — добавил я. — Это может пригодиться.
Но радоваться было рано. В июне пришли вести, от которых кровь застыла в жилах.
Гонец из Киева принёс страшную новость — с востока к русским границам движется огромная армия. Неизвестные воины на низкорослых конях, с композитными луками и изогнутыми саблями.
— Сколько их? — спросил я, не веря услышанному.
— Не сосчитать, князь, — ответил гонец, бледный от ужаса. — Говорят, тьма тьмущая. Как саранча небесная. И идут они сплошной стеной.
— Откуда?
— Из-за Дона, из диких степей. Никто их раньше не видел. Но местные половцы от них бегут, как от чумы.
— А что в Киеве думают?
— В Киеве паника. Князь Рюрик вече собирает, дружину спешно собирает. Ко всем русским князьям гонцов шлёт — просит о помощи.
Я встал и подошёл к окну. За стеклом зеленели майские леса, мирно текла река, паслись стада. Трудно было поверить, что где-то там, за горизонтом, движется армада, способная всё это уничтожить.
— Что прикажешь? — спросил Якун.
— Созывать думу, — ответил я. — Срочно. И отправлять лазутчиков на восток. Нужно знать, с чем имеем дело.
Дума собралась к вечеру. Когда все услышали новости, в зале повисла тяжёлая тишина.
— Что думаете? — спросил я собравшихся.
— Если правда то, что говорят, — медленно произнёс Мирослав, — то дело плохо. Очень плохо.
— Может, слухи преувеличены? — неуверенно предположил Володимер.
— Не похоже на преувеличение, — покачал головой Семён Лазаревич. — Торговые люди из разных мест одно и то же рассказывают. Огромная армия, неизвестный народ, движется на запад.
— Вопрос в том, — вмешалась Агафья, — что нам делать? Присоединяться к общерусской обороне или защищаться самостоятельно?
— Смотря какая будет эта оборона, — ответил я. — Если организованная и разумная — присоединимся. Если каждый сам за себя — будем действовать отдельно.
— А что, если эти... как их там... восточные воины дойдут и до нас? — спросил один из младших бояр.
— Дойдут, — уверенно сказал я. — Если остановить их не удастся, дойдут обязательно. Смоленск слишком богат, чтобы его обойти стороной.
— Тогда надо готовиться к осаде, — сказал Мирослав.
— К осаде тоже. Но в первую очередь — к полевой войне. Крепости штурмовать эти воины, может, и не умеют, а вот в чистом поле они, видимо, мастера.
Через неделю прибыли более подробные сведения. Лазутчики, отправленные на восток, вернулись с потрясающими известиями.