— Князь, — доложил старший разведчик, — мы видели их армию. Это... это не поддаётся описанию.
— Попробуй описать, — сухо сказал я.
— Конницы — тысяч сто, не меньше. Все на одинаковых конях, в одинаковых доспехах, с одинаковым оружием. Движутся как один человек. И дисциплина у них железная.
— А что за народ?
— Не знаем. Похожи на половцев, но не половцы. Говорят на незнакомом языке. И воюют совсем не так, как степняки.
— Как именно?
— Организованно. У них есть строй, команды, планы. Как у римлян в старых книгах описано.
Это было ещё хуже, чем я думал. Организованная армия всегда опаснее банды разбойников, даже если банда больше.
— Что ещё узнали?
— Они уже взяли несколько половецких городов. Без штурма, окружением и голодом. И пленных не берут — всех убивают.
— Всех?
— Всех, кто сопротивляется. Кто сдаётся — тех включают в свою армию. Говорят, у них уже есть отряды из местных.
Картина становилась всё мрачнее. Армия, которая не просто грабит, а завоёвывает. Армия, которая растёт за счёт покорённых народов.
— Сколько времени у нас есть? — спросил я.
— Если они пойдут прямо на Киев — месяца два. Если будут по пути города брать — больше.
— Хорошо. Немедленно шлите гонцов ко всем нашим союзникам. Мстиславу Удатному, Данилу Галицкому, всем, с кем у нас есть договоры. Созываем общий совет.
— А к великим князьям гонцов посылать? — спросил Якун.
— Посылать, — кивнул я. — Пусть знают — Смоленск готов участвовать в общей обороне, если она будет разумно организована.
— А если не будет?
— Тогда будем защищаться сами, — ответил я. — И дай бог, чтобы хватило сил.
В июле собрался большой княжеский съезд в Киеве. Приехали почти все — Константин и Юрий Всеволодовичи прекратили свою войну, почувствовав общую опасность. Мстислав Удатный привёз дружину из Торопца. Данило Галицкий примчался из Галича. Даже некоторые Ольговичи явились.
Я тоже поехал, взяв с собой небольшую, но отборную свиту. Нужно было своими глазами увидеть, что собираются делать русские князья перед лицом общей угрозы.
Съезд проходил в Софийском соборе под председательством киевского митрополита. Атмосфера была напряжённой — все понимали серьёзность ситуации, но мало кто знал, что конкретно предпринять.
— Братья мои, — начал Рюрик Ростиславич, — на Русь идёт неведомая сила. Если не объединимся, все погибнем поодиночке.
— Объединиться-то мы согласны, — ответил Константин Всеволодович, — но кто будет главным? Кто командовать будет?
— Я старший среди Мономашичей, — заявил Рюрик. — Мне и командовать.
— Ещё чего! — возмутился Юрий Всеволодович. — Я великий князь владимирский, моя дружина больше!
— А я говорю — надо по очереди командовать, — вмешался Мстислав Удатный. — Каждый месяц новый главный.
Спор разгорался, грозя перерасти в драку. Я слушал и удивлялся — неужели перед лицом смертельной опасности русские князья будут выяснять, кто из них важнее?
Наконец не выдержал и встал:
— Князья! — сказал я громко. — Пока мы спорим, враг к нашим границам подходит. Не время выяснять, кто старше!
— А ты кто такой, чтобы нас учить? — огрызнулся Рюрик. — Чужак объявился, а указывает!
— Чужак, который литву разорил, — спокойно ответил я. — И который готов Русь защищать, а не о титулах спорить.
— Виктор прав, — поддержал Данило Галицкий. — Надо план обороны составлять, а не место под солнцем делить.
— Какой план? — скептически спросил Константин. — Никто этих восточных воинов не знает, никто с ними не воевал.
— Тогда надо узнать, — предложил я. — Послать разведчиков, лазутчиков. Изучить их тактику, слабые места найти.