— А Киев держится?
— Пока держится. Но говорят, долго не продержится.
— Значит, времени у нас ещё меньше, чем думал, — задумчиво сказал я. — Нужно срочно готовить армию к бою.
Следующие две недели прошли в интенсивной подготовке. Объединённая армия — три тысячи наёмников плюс смоленская дружина — училась действовать как единое целое. Литовцы учились поддерживать атаки рыцарей, эстонцы — прикрывать отступление пехоты, берсерки — не бросаться в бой без приказа.
— Армия принимает форму, — сказал Войтех, наблюдая за очередными учениями. — Ещё месяц таких тренировок, и будет отличное войско.
— Месяца у нас нет, — напомнил я. — Но и то, что есть, неплохо.
— А что думаешь делать? Обороняться в городе или встречать врага в поле?
— Встречать в поле, — решительно ответил я. — В городе нас заблокируют и возьмут измором. А в поле есть шанс навязать свою тактику.
— Рискованно.
— Любая война рискованна. Но кто не рискует, тот не побеждает.
И тут пришла весть, которая изменила все планы. Гонец из Киева принёс страшную новость — древняя столица Руси пала. Орда взяла город штурмом, разграбила, сожгла. Князь Рюрик бежал, множество жителей погибло или попало в плен.
— Киева больше нет, — сказал гонец, едва держась на ногах от усталости. — Орда движется дальше на запад. Говорят, следующая цель — Галич.
— А потом Смоленск, — мрачно добавил Мирослав.
— Тогда у нас есть ещё недели две, — подсчитал я. — Нужно использовать это время максимально эффективно.
Но времени оказалось ещё меньше. Через неделю разведчики донесли — передовые отряды орды уже перешли Днепр и движутся к смоленским границам. Война стояла на пороге.
— Армия готова? — спросил я Войтеха.
— Насколько может быть готова за такое время, — ответил литовский воевода. — Но все понимают — отступать некуда.
— Тогда завтра выступаем, — решил я. — Встретим врага у границы. Покажем ему, что Смоленск просто так не сдаётся.
Вечером я обратился ко всей армии — смоленским дружинникам и заморским наёмникам, русским ополченцам и балтийским воинам. Все они собрались на площади перед собором, чтобы выслушать своего полководца.
— Воины! — начал я. — Завтра нам предстоит великая битва. Враг силён и многочислен, но мы сражаемся за правое дело. За наши дома, за наших жён и детей, за право жить свободными людьми!
Толпа загудела одобрительно.
— Многие из вас пришли из дальних земель, — продолжал я. — Но сегодня мы все — братья по оружию. Неважно, кто ты — русский или литовец, эстонец или немец. Важно только одно — готов ли ты сражаться до конца!
— Готовы! — грянули тысячи голосов.
— Тогда завтра покажем орде, что такое ярость свободных людей! Покажем им, что Русь ещё жива и будет жить!
Армия взревела от воодушевления. Настроение было боевым — все готовились к решающей схватке.
Ночью я долго не мог заснуть. Завтра начнётся битва, исход которой может определить судьбу всей Руси. В моих руках была армия из шести тысяч воинов — русских, литовцев, эстонцев, немцев, скандинавов. Все они верили в победу, все готовы были умереть за неё.
Но хватит ли этого против стотысячной орды? Покажет завтрашний день.
***
Октябрьское утро встретило меня тревожными вестями. Киев полностью пал, орда двигалась на запад, а русские князья продолжали грызться между собой, словно не понимая масштаба надвигающейся катастрофы. Пора было попытаться образумить их и создать единую оборону.
— Якун, — сказал я, вызвав к себе верного боярина, — готовь гонцов. Отправляю посольства ко всем крупным князьям. Может быть, падение Киева их наконец образумило.
— К кому именно? — спросил он, доставая грамоты и печати.
— К Константину Всеволодовичу в Ростов, к Юрию Всеволодовичу во Владимир, к Данилу Романовичу в Галич, к Мстиславу Удатному в Торопец. И к Михаилу Всеволодовичу в Чернигов, если он ещё жив.