На этот раз я решил использовать не адское пламя, а что-то более зрелищное. Вечером, когда в ордынском лагере зажглись костры, я поднялся на высокий холм и начал читать заклинание небесного огня.
Магия была иной — не разрушительной, а устрашающей. Небо над вражеским лагерем потемнело, засверкали молнии, загремел гром. Потом с неба начали падать огненные шары, взрывающиеся в воздухе ослепительными вспышками.
Зрелище было потрясающим. Казалось, что сами небеса обрушили свой гнев на осквернителей русской земли. Воины орды в ужасе падали на колени, моля своих богов о пощаде.
— Довольно! — крикнул я, прекращая заклинание. — Пусть думают над увиденным.
Эффект превзошёл ожидания. К утру половина ордынского лагеря стояла пустой — многие отряды ночью сняли юрты и ушли. Оставшиеся выглядели деморализованными и напуганными.
А к полудню случилось то, чего я не ожидал. Из ордынского лагеря выехала делегация с белыми знамёнами. Кочевники просили переговоров.
— Что это может значить? — спросил Войтех, наблюдая за приближающимися послами.
— Либо сдаются, либо предлагают какую-то сделку, — ответил я. — Посмотрим, что скажут.
Делегацию возглавлял пожилой кочевник в богатых одеждах — видимо, один из высших командиров. Его сопровождали ещё несколько воинов и переводчик — русский, судя по внешности.
— Я — Субэдэй-багатур, — представился командир через переводчика. — Полководец великого хана Батыя. Хочу говорить с тем, кто командует русскими.
— Я командую, — ответил я, выступив вперёд. — Виктор, князь Смоленский.
— Князь Виктор, — Субэдэй внимательно меня изучал. — Ты воин умелый. Показал силу в бою. Хан готов предложить тебе почётную службу.
— Какую службу?
— Стань полководцем хана, получишь власть над русскими землями. Хан щедр к тем, кто ему служит верно.
Предложение было неожиданным. Видимо, мои действия произвели на ордынцев такое впечатление, что они решили переманить меня на свою сторону.
— А что взамен? — поинтересовался я.
— Прекрати сопротивление. Убеди других русских князей покориться хану. Помоги нам завоевать оставшиеся земли.
— То есть предать свой народ?
— Не предать, а спасти. Хан всё равно завоюет Русь. Лучше сделать это с малой кровью.
Я помолчал, делая вид, что обдумываю предложение. На самом деле ответ был готов заранее, но хотелось узнать больше о планах противника.
— А что с Галичем? — спросил я. — Если я соглашусь на службу, вы снимете осаду?
— Галич сдастся сам. Без твоей помощи город не продержится и недели.
— А другие русские князья? Что с ними будет?
— Кто покорится — останется править под властью хана. Кто будет сопротивляться — погибнет.
— Понятно, — кивнул я. — А сколько времени даёте на размышление?
— До завтра. Дольше ждать не можем.
— Хорошо. Завтра дам ответ.
Делегация удалилась, а я собрал военный совет. Нужно было обсудить услышанное и принять решение.
— Что думаете? — спросил я командиров. — Стоит ли соглашаться?
— Ни в коем случае! — горячо воскликнул Войтех. — Это предательство!
— Но ведь можно согласиться формально, а потом ударить в спину, — предложил один из сотников.
— Рискованно, — покачал головой Конрад. — Если раскроют обман, пощады не будет.
— А что, если они говорят правду? — задумчиво сказал другой командир. — Может, действительно лучше спасти что можно?
Споры продолжались до глубокой ночи. Мнения разделились — одни выступали за категорический отказ, другие советовали подумать о компромиссе.
— Решать буду сам, — сказал я в конце концов. — А пока готовьтесь к бою. Если завтра переговоры сорвутся, придётся драться не на жизнь, а на смерть.
Утром я дал ордынцам ответ. Субэдэй снова приехал с делегацией, ожидая услышать согласие.