Мы долго говорили о ситуации на Руси. Картина была сложной — некоторые князья готовы были принять ордынский мир, другие призывали к священной войне, третьи просто прятались в своих городах, ожидая развития событий.
— Нужно собрать съезд, — сказал Мстислав. — Обсудить общую позицию. Иначе каждый будет действовать сам за себя.
— Согласен, — кивнул я. — Но кто его организует? Великого князя нет, Киев в руинах, владимирские братья до сих пор грызутся между собой.
— А что, если ты возьмёшь инициативу на себя? — предложил Мстислав. — После победы над ордой у тебя есть авторитет.
— Но нет формальных прав. Я не великий князь.
— Права можно получить, — загадочно сказал Мстислав. — Если знать, как к этому подойти.
В следующие дни в Смоленск потянулись другие князья. Данило Галицкий прислал своего брата Василька. Михаил Черниговский, несмотря на прежние разногласия, тоже отправил посольство. Даже из далёкого Новгорода приехали бояре с грамотами от посадника.
— Все хотят знать, что ты задумал, — сказал мне Якун, подсчитывая прибывших гостей. — И все боятся остаться в стороне.
— Боятся правильно, — ответил я. — Времена меняются, и кто не успеет приспособиться, тот останется за бортом.
К концу марта в Смоленске собралось небывалое количество знатных людей. Княжеские братья, воеводы, посадники, митрополиты — вся политическая элита уцелевшей Руси.
— Пора проводить съезд, — сказал Мирослав. — Больше откладывать нельзя — город не выдержит такого количества гостей.
Съезд назначили на начале апреля. В качестве места выбрали Борисоглебский собор — самое большое и торжественное здание в городе. Участники расположились по рангу и старшинству, но все понимали — главное слово будет за мной.
— Князья и бояре русские! — начал я, поднимаясь с места. — Мы собрались в трудное время, когда Русская земля стоит на перепутье. Старый порядок рушится, новый ещё не установился.
Зал слушал внимательно. Все понимали — от решений этого съезда зависит будущее русских земель.
— Орда заключила со мной мир, — продолжал я. — Но это не значит, что угроза миновала. Рано или поздно они вернутся. И встретить их нужно не разрозненными княжествами, а единой силой.
— А кто эту силу возглавит? — крикнул кто-то из зала. — Великого князя нет, Киев разорён.
— Вот об этом и нужно говорить, — ответил я. — О том, как восстановить единство русских земель.
Данило Галицкий поднялся со своего места:
— Князь Виктор, ты спас мой город от орды. За это я тебе благодарен. Но почему именно ты должен возглавить Русь?
— Потому что у меня есть сила это сделать, — просто ответил я. — И потому что я готов взять на себя эту ответственность.
— А что с традициями? — вмешался посланец от владимирских князей. — Великое княжение переходит по старшинству в роду Мономаха.
— Традиции хороши, когда они работают, — возразил я. — А сейчас они не работают. Старшие в роду не могут договориться между собой, Киев лежит в руинах, орда у границ. Время чрезвычайных мер.
— И что предлагаешь? — спросил Мстислав Удатный.
— Создать новое великое княжение. Не киевское и не владимирское, а общерусское. С центром в городе, способном защитить себя и другие земли.
— То есть в Смоленске?
— В Смоленске. Здесь есть сильная дружина, крепкие стены, надёжные союзники. И главное — здесь есть князь, который может противостоять орде.
Василько Романович, брат Данила Галицкого, встал со своего места:
— Допустим, мы согласимся признать тебя великим князем. А что получим взамен?
— Защиту от внешних врагов, справедливый суд, развитие торговли, — ответил я. — И главное — единство вместо раздробленности.
— А что с местными княжениями? — поинтересовался черниговский посол. — Они сохранятся?
— Сохранятся, но как части единого государства. Местные князья останутся правителями своих земель, но подчинятся общей политике.