— А кто не подчинится?
— Получит урок, который запомнит надолго, — мрачно ответил я.
Путь до владимирских земель занял неделю. Шли не торопясь, давая возможность вестям о нашем походе опередить армию. Хотелось, чтобы Константин и Юрий успели осознать безнадёжность сопротивления.
На границе владимирских земель нас ждал сюрприз. Небольшой отряд — человек двести — выступил навстречу с парламентёрским знаменем.
— Кто там? — спросил я разведчика.
— Боярин Семён Жирославич, воевода князя Юрия. Просит переговоров.
— Пусть подъезжает.
Семён Жирославич оказался пожилым воином с седой бородой и умными глазами. Он спешился и поклонился мне, но без раболепства.
— Князь Виктор, — сказал он, — князья Константин и Юрий просят отложить военные действия. Они готовы к переговорам.
— О чём переговариваться? — холодно спросил я. — Вопрос ясен — либо они признают новый порядок, либо получают нового князя.
— Князья хотели бы обсудить условия подчинения, — осторожно сказал боярин.
— Условия простые. Полное признание моего великого княжения, участие в общей обороне, единая внешняя политика. Взамен — сохранение местного управления и древних привилегий.
— А что с титулами? Константин Всеволодович считает себя великим князем владимирским.
— Может считать себя кем угодно, — пожал я плечами. — Но подчиняться будет мне.
— Это... это может быть сложно принять.
— Тогда не принимайте. Объясню силой.
Семён Жирославич поклонился и поехал обратно. А я приказал продолжать движение к Владимиру.
— Похоже, они ещё надеются договориться, — заметил Войтех.
— Напрасно надеются, — ответил я. — Время переговоров прошло. Теперь говорят мечи.
На следующий день разведчики донесли — владимирские князья собирают ополчение. К Владимиру стягиваются отряды из Суздаля, Ростова, Ярославля и других городов.
— Сколько они могут выставить? — спросил я.
— Тысяч семь-восемь, не больше, — ответил старший разведчик. — Но это будут местные воины, знающие каждый камень.
— А что с укреплениями Владимира?
— Город хорошо укреплён. Высокие стены, глубокие рвы, много башен. С наскока не возьмёшь.
— Посмотрим, — загадочно сказал я.
К Владимиру мы подошли в середине июня. Древний город встретил нас закрытыми воротами и ощетинившимися стенами. На башнях развевались владимирские знамёна, в бойницах поблёскивали наконечники стрел.
— Красивый город, — сказал Конрад фон Вольфенбург, изучая укрепления. — Жаль, если придётся его штурмовать.
— Не жаль, — возразил я. — Красота без покорности — ничто.
Я приказал разбить лагерь в пределах видимости городских стен, но вне досягаемости стрел. Хотелось дать защитникам время подумать над безнадёжностью их положения.
К вечеру из города выехала делегация во главе с самим Юрием Всеволодовичем. Владимирский князь был мужчиной средних лет, с волевым лицом и гордой осанкой.
— Виктор Ростиславич, — сказал он, не слезая с коня, — зачем ты пришёл в наши земли с мечом?
— Затем, чтобы восстановить единство Руси, — ответил я. — Твоё упрямство мешает великому делу.
— Какому делу? Твоему возвышению?
— Делу защиты русской земли от внешних врагов. Пока мы грызёмся между собой, орда набирается сил для нового похода.
— Орда далеко, а ты здесь, — заметил Юрий. — И ведёшь себя не лучше ордынцев.
— Ордынцы сжигают города и убивают мирных жителей, — холодно ответил я. — Я предлагаю мир на справедливых условиях.
— На условиях моего подчинения тебе?
— На условиях подчинения общерусским интересам.
— И кто будет определять эти интересы? Ты?