Командир наемников подошел и низко поклонился. На его лице читалось что-то большее, чем просто уважение к работодателю.
– Господарь, мои люди готовы к отходу. Но... – он помедлил. – Позволь сказать: за тридцать лет войн я не видел полководца мудрее тебя. Если понадоблюсь – пошли весточку.
Виктор протянул ему богато украшенный меч в серебряных ножнах.
– Это тебе на память о наших общих победах. А если вернешься – место воеводы при мне всегда найдется.
Литовец принял дар с благоговением. В его глазах мелькнула влага.
– Может, и вернусь, господарь. На родине теперь неспокойно. Многие говорят: лучше было бы нам под твоею рукой...
Караван растянулся на версту. Впереди ехали ливонские рыцари на тяжелых конях, за ними шли строем литовские копейщики, следом – эстонские лучники с длинными луками за плечами. Замыкали колонну скандинавские берсерки, насвистывающие воинские песни.
У каждого в котомке лежали смоленские гривны – жалованье щедрое, какого они отродясь не видывали. Но дело было не только в деньгах. За эти месяцы они сражались в составе непобедимой армии, были свидетелями великих побед, видели, как их полководец огнем с неба сжигал целые вражеские рати.
– Эх, Карл, – говорил норвежский воин своему товарищу, пока они брели по осенней дороге. – А помнишь, как наш князь под Галичем всю орду спалил? Словно сам Тор молниями метал!
– Помню, – хмуро отвечал тот. – И помню, как в Кернаве он литовского князька казнил. Справедливо казнил. У нас бы в Норвегии такого правителя...
– Не мечтай. Конунг Хокон не чета Виктору Смоленскому.
Похожие разговоры велись и в других отрядах. Эстонцы сравнивали Крида с немецкими рыцарями, которые угнетали их народ. Литовцы вспоминали времена князя Миндовга – и те времена казались им теперь мрачными и жестокими.
Войтех первым достиг родных мест. Его отряд расположился в небольшой крепости близ Вильни, где командир когда-то служил у местного князька. Но князька того уже не было – погиб в стычке с крестоносцами. А народ жил неспокойно, под постоянной угрозой набегов.
– Расскажи нам про Смоленск, – попросили Войтеха местные старейшины, когда он явился к ним с дарами от Виктора.
И Войтех рассказывал. Про город, где купцы торгуют без страха, где ремесленники работают в мире, где князь сам вершит справедливый суд. Про земли, которые не знают набегов, потому что их правитель сильнее любого врага.
– А правда ли, что он огнем небесным владеет? – спрашивали слушатели.
– Правда, – отвечал Войтех. – Видел своими глазами. Пятьдесят тысяч ордынцев в пепел превратил. Одним заклинанием.
Слухи разносились быстро. От очага к очагу, от деревни к деревне, от племени к племени. Литовцы, жемайты, латыши, эсты – все слышали теперь про князя Виктора, который не только побеждает врагов, но и справедливо правит, и щедро награждает верных.
Декабрь выдался морозным. Днепр покрылся крепким льдом, и по нему уже ездили сани с товарами. Виктор сидел в своих хоромах за дубовым столом, разбирая донесения из разных концов Руси, когда к нему вошел боярин Якун.
– Господарь, к тебе просятся послы. Но не от русских князей и не от ханов степных.
– А от кого же?
– От племен северных. Литовцев, жемайтов, эстонцев. Все они в последние дни прибыли.
Виктор поднял брови. Это было неожиданно.
– Веди их.
В палату вошли семеро мужчин в добрых мехах. Лица суровые, обветренные, руки привычные к мечу. Старший из них, седобородый литовец, низко поклонился.
– Витенис я, князь городка Тракая. А это со мною Миндаугас из Кернаве, Довмонт из Пскова, Нариманд Жемайтский...
Виктор кивнул каждому. Имена были знакомые – о некоторых из этих людей он слышал от своих разведчиков.
– Слушаю вас, князья.
Витенис выпрямился, глядя в глаза смоленскому правителю.
– Земли наши страдают, господарь. С запада давят крестоносцы, с востока грозят новые набеги. Нет у нас мира, нет покоя. А наших воинов, что у тебя служили, расспрашивали мы. И слышали: есть на Руси князь справедливый и сильный, под чьей рукой люди живут в довольстве.