Когда мы вошли, разговоры стихли. Все повернулись к нам.
— Кто это? — спросила Улита Воронковна, окидывая меня оценивающим взглядом.
— Виктор, дальний родич покойного князя, — представил меня Якун. — Прибыл из северных земель почтить память Мстислава Романовича.
— Родич? — переспросил Ратибор Борискович. — А по какой линии?
— По материнской, — спокойно ответил я. — Мать моя была из рода Ростиславичей.
— Интересно, — протянула Улита. — А грамоты есть?
Я достал свиток, который подготовила волхва, и протянул его. Документ был безупречным — печати, подписи, всё как полагается. Боярыня внимательно изучила его, потом передала другим.
— Грамота в порядке, — неохотно признала она. — Но зачем ты здесь? Дума — дело серьёзное.
— Как родич покойного князя имею право знать, что происходит с его наследством, — ответил я твёрдо. — И как человек, небезразличный к судьбе Смоленска.
— Право имеет, — вмешалась Агафья Ростиславна. — Родня должна держаться вместе.
Семён Лазаревич внимательно меня изучал:
— А что в северных землях слышно о наших делах? Какие вести приносишь?
— Вести тревожные, — ответил я. — Говорят, что враги Руси не дремлют. Поляки войска стягивают, литва на границах шевелится. А тут ещё и князя не стало...
— Именно поэтому нам нужно скорее решить вопрос с наследованием, — заявил Ратибор. — Я предлагаю призвать Святослава Всеволодовича. Воин опытный, дружина у него крепкая.
— А я считаю, что лучше Давыда Ростиславича, — возразила Улита. — Человек мирный, рассудительный. При нём порядок будет.
— Порядок? — фыркнул Ратибор. — При мягкотелом книжнике? Первый же набег покажет, чего стоит такой порядок.
— Зато он не будет ввязываться в авантюры, — парировала Улита. — А твой Святослав способен и соседей без причины задеть.
Спор разгорался. Семён Лазаревич пока молчал, выжидая. Я тоже не торопился высказываться — сначала нужно было понять позиции всех сторон.
— А что думает родич? — обратился ко мне Семён. — Как человек со стороны, может, видишь то, что мы не замечаем?
Все взгляды устремились на меня. Момент был подходящий для первого хода.
— Думаю, что оба претендента имеют достоинства, — сказал я осторожно. — Но времена сейчас особые. Враги у ворот, в городе смута. Нужен человек, который сочетал бы военную силу с политической мудростью.
— И кто же это? — съехидничала Улита. — Может, ты сам претендуешь?
В палате стало тихо. Вопрос был провокационным, но я был к нему готов.
— Претендовать могу, — спокойно ответил я. — Родственные права имею, опыт правления тоже есть. Но главное — не желание власти, а готовность служить Смоленску.
Взрыв возмущения был мгновенным. Все заговорили разом:
— Да кто ты такой?!
— Какой опыт правления?
— Чужак, а туда же!
Только Агафья молчала, внимательно на меня глядя. И Семён Лазаревич тоже не спешил с осуждением.
— Тихо! — рявкнул Ратибор, и шум стих. — Слушай, чужак. Не знаю, что у тебя в голове, но Смоленск — не место для авантюристов. Есть законные претенденты, вот из них и выбираем.
— А по какому закону Давыд и Святослав законнее меня? — спросил я. — Все мы Рюриковичи, все имеем право на княжение.
— Право имеют те, кого признают бояре и народ, — холодно заявила Улита. — А тебя никто не знает.
— Тогда дайте узнать, — предложил я. — Испытайте меня. Проверьте, на что способен.
— Интересное предложение, — вмешался Семён Лазаревич. — А что предлагаешь в качестве испытания?
Я улыбнулся. Семён клюнул на удочку. Торговцы всегда любили новые возможности.
— Пусть каждый из претендентов покажет, как умеет решать проблемы Смоленска. Практически, делом, а не словами.