Они проехали дальше, мимо торговых рядов. Здесь торговали не только местными товарами, но и заморскими — шёлком из Византии, пряностями из Индии, янтарём с балтийского побережья. Смоленск стал перекрёстком торговых путей, связывающих север и юг, восток и запад.
— Помнишь, каким всё было, когда ты пришёл? — спросила Агафья.
Виктор кивнул. Тогда Смоленск был обычным княжеским городом — грязным, бедным, забитым междоусобными распрями. Теперь же он превратился в столицу великой державы.
Они свернули на Княжескую улицу, ведущую к терему. Здесь дома были побогаче — каменные палаты бояр, купеческие хоромы, храмы. Но и тут не было показной роскоши. Всё строилось добротно, на века, без излишеств.
— Хочешь осмотреть новые постройки? — предложила Агафья. — Много чего появилось, пока тебя не было.
— Конечно хочу. Только сначала переоденусь и отдохну.
Княжеский терем встретил их тишиной и покоем. Слуги, узнав о приезде господина, засуетились, но Виктор велел им не беспокоиться.
— Нужны только баня, чистая одежда и простая еда, — сказал он ключнику. — Никаких пиров и приёмов. Сегодня я просто дома.
Час спустя, омывшись в жаркой бане и переодевшись в простую льняную рубаху, Виктор почувствовал себя человеком. Месяцы в доспехах и походной одежде утомили не меньше, чем сражения.
— Идём гулять, — предложил он жене. — Пешком, как простые горожане.
Они вышли из терема без охраны, только вдвоём. Агафья накинула простой плащ, Виктор — шерстяной кафтан. Теперь их можно было принять за зажиточных ремесленников или небогатых купцов.
Первым делом они направились к Успенскому собору. Этот древний храм был душой Смоленска, местом, где короновались князья и где покоились их предки.
— Как красиво, — вздохнула Агафья, глядя на белокаменные стены собора.
Действительно, в лучах заходящего солнца храм казался золотым. Его пять куполов сияли, словно небесные светила, а резьба по камню играла тенями.
— Помню, когда я впервые сюда пришёл, — сказал Виктор. — Думал: неужели эти люди, жившие триста лет назад, умели строить лучше нас?
— А теперь?
— Теперь понимаю: они строили не лучше и не хуже. Они строили по-другому. С другими целями, другими мыслями.
Они обошли собор кругом, любуясь древней работой. Каждый камень был подогнан с ювелирной точностью, каждая деталь продумана до мелочей. Это была архитектура не показной роскоши, а глубокой веры.
От собора они пошли к новым кварталам. Здесь, за время отсутствия Виктора, выросли целые улицы. Дома строились по единому плану — двухэтажные, с каменным первым этажом и деревянным вторым. Крыши покрывали черепицей, окна застекляли настоящим стеклом.
— Откуда стекло? — поинтересовался Виктор.
— Мастер из Венеции приехал, — объяснила Агафья. — Говорит, нигде в мире не видел такого порядка и безопасности. Просился остаться навсегда.
— И правильно сделал.
Они заглянули в одну из мастерских. Здесь работал стеклодув — худощавый итальянец лет сорока. Увидев посетителей, он вежливо поклонился.
— Добро пожаловать, синьоры! Хотите посмотреть на наше искусство?
Мастер показал им, как из расплавленного стекла рождаются изящные кубки, тонкие пластины для окон, разноцветные украшения. Руки его двигались уверенно, словно дирижировали невидимым оркестром.
— Красиво, — признал Виктор. — А учеников набираете?
— Конечно! Уже трое смоленских парней учатся. Способные очень.
Дальше их путь лежал к ремесленным кварталам. Здесь, в отличие от центра города, дома были попроще, но не менее опрятны. У каждого мастера была своя мастерская, свой двор, свой сад.
— Смотри, — показала Агафья на кузницу, — это новая техника. Мехи приводятся в движение водяным колесом.
Действительно, от ближайшего ручья к кузнице тянулся деревянный жёлоб. Вода вращала колесо, колесо приводило в движение мехи, мехи раздували горн. Простое, но эффективное решение.