— Кто придумал? — спросил Виктор.
— Сын того самого Микулы, с которым ты сегодня говорил. Парень смышлёный, в Новгороде учился.
Они остановились у пекарни, откуда доносился аромат свежего хлеба. Пекарь, дородный мужик в белом фартуке, узнал князя и хотел было кланяться, но Виктор жестом остановил его.
— Работай, не отвлекайся. Можно посмотреть?
— Конечно, господарь!
В пекарне было чисто и светло. Большие печи, выложенные кирпичом, ряды деревянных столов для замешивания теста, полки с готовыми караваями. И никакой грязи, никаких мух — всё как в лучших европейских городах.
— Хорошо у тебя, — похвалил Виктор.
— Стараемся, господарь. Порядок ваш помогает. Раньше ведь как было — воры, пьяницы, всякая шваль. А теперь спокойно работать можно.
От ремесленных кварталов они направились к Днепру. Здесь была устроена набережная — широкая, мощённая камнем дорога вдоль берега. По ней прогуливались горожане, дети играли в мяч, старики сидели на скамейках.
— Вот что мне нравится больше всего, — сказал Виктор, глядя на мирную картину. — Не крепости, не армии, а это. Обычная жизнь обычных людей.
Солнце садилось, окрашивая Днепр в золотые и розовые тона. На противоположном берегу виднелись поля и леса, где мирно паслись стада. Никто не боялся набегов, никто не прятался за стенами.
— Помнишь, когда мы поженились, — сказала Агафья, — ты обещал мне мир и покой. Тогда казалось — невозможно. А теперь...
— А теперь мы его построили, — закончил Виктор. — Правда, цена была немалая.
Они постояли в молчании, думая каждый о своём. Позади остались годы войн, интриг, трудных решений. Впереди ждали новые испытания — крестовый поход всей Европы неизбежно должен был начаться.
— Ты жалеешь о чём-нибудь? — спросила жена.
Виктор подумал:
— О том, что приходилось убивать. О том, что не всех удалось спасти. Но... — он обнял её за плечи, — о главном не жалею. Лучше быть завоевателем ради мира, чем миротворцем ради войны.
Они пошли обратно к терему, неспешно, наслаждаясь тишиной. По дороге встречали знакомых — торговцев, ремесленников, просто горожан. Все кланялись с уважением, но без страха. Такого не было ни в одном другом городе Европы.
— Знаешь, — сказал Виктор, когда они поднимались по ступеням терема, — сколько бы крепостей я ни построил, сколько бы армий ни собрал — вот это и есть моя главная победа.
— Что именно?
— То, что дети могут играть на улицах. То, что женщины не боятся выходить из дома. То, что старики доживают свой век в покое. Ради этого стоило воевать.
В покоях терема их ждал простой ужин — щи, каша, пироги с капустой. Никаких заморских деликатесов, никакого золота и серебра. Просто хорошая еда за семейным столом.
— Завтра начнутся доклады, совещания, приёмы послов, — вздохнула Агафья. — Снова ты станешь великим князем, завоевателем, государем.
— Завтра, — согласился Виктор. — А сегодня я просто дома. И этого достаточно.
За окном опускалась ночь на мирный город. Где-то в далёкой Европе точились мечи и собирались армии. Но здесь, в сердце его державы, царили тишина и покой.
Виктор понимал: это лишь передышка. Скоро придётся снова надевать доспехи, садиться на боевого коня, принимать трудные решения. Но сейчас он был просто человеком в своём доме, в своём городе, рядом с любимой женой.
И этой ночи ему хватило, чтобы набраться сил для новых испытаний.
***
Штауфенский замок Кастель-дель-Монте в Апулии встретил зимнее утро метелью и ветром. По высоким сводам гулял холод, факелы трепетали на сквозняке, а за окнами завывала буря, принесённая с Адриатического моря.
Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской империи, король Сицилии и Иерусалима, стоял у окна своего кабинета и смотрел на разбушевавшуюся стихию. Но мысли его были далеко от погоды. В руках он держал письмо, которое могло изменить судьбу всего христианского мира.