*«Его Священному Величеству Фридриху, милостью Божией императору римскому, от верного слуги Конрада фон Мандерна. Сообщаю с великой скорбью: Ливонский орден уничтожен полностью. Тевтонский орден разгромлен. Польша покорена. Пруссия захвачена. Русский князь Виктор создал державу от Днепра до Балтийского моря и готовится к дальнейшим завоеваниям...»*
Фридрих отложил письмо и тяжело опустился в кресло. В свои сорок шесть лет он видел многое — воевал с папами, крестоносцев водил в Святую землю, усмирял мятежных баронов. Но такого ещё не было.
— Входи, Петрус, — сказал он, не оборачиваясь.
В кабинет вошёл высокий человек в чёрном одеянии. Петрус де Винеа, канцлер империи, был одним из немногих, кому император доверял полностью. Учёный, дипломат, поэт — он служил Фридриху уже двадцать лет.
— Ваше величество изволили звать?
— Читал донесение из Прибалтики?
— Читал, государь. Потрясающие новости.
Фридрих встал и прошёлся по кабинету. Здесь, среди книг и карт, среди произведений искусства, собранных со всего мира, он чувствовал себя не просто императором, а наследником Цезаря и Августа.
— Потрясающие... — повторил он задумчиво. — Знаешь ли ты, Петрус, что меня больше всего поражает в этой истории?
— Что именно, государь?
— Скорость. За три года этот русский выскочка захватил половину Европы. Тевтонцы строили свою державу сорок лет — он разрушил её за месяц. Поляки создавали королевство триста лет — он покорил его за лето.
Канцлер кивнул:
— Донесения говорят, что он пользуется магией, государь. Поднимает города из земли, вызывает огонь с неба...
— Магия, — презрительно фыркнул Фридрих. — Я сам кое-что понимаю в науках. Никакая магия не может заменить хорошей организации, умелой дипломатии, правильной стратегии. А этот Виктор всем этим владеет в совершенстве.
Император подошёл к большой карте, висевшей на стене, и указал на восточные области:
— Смотри. Он не просто завоёвывает — он создаёт. Не разрушает старые порядки, а строит новые. Не угнетает покорённые народы, а делает их своими союзниками. Это гораздо опаснее любой магии.
— Что же нам делать, государь?
Фридрих долго молчал, изучая карту. Его империя была огромной — от Северного моря до Сицилии, от Роны до Одера. Но эта держава русского князя росла с каждым месяцем, словно живой организм.
— Помнишь ли ты, Петрус, что говорили древние о варварах?
— Что они сильны в нападении, но слабы в обороне?
— Именно. Но этот Виктор не варвар. Донесения говорят, что он строит крепости невиданной мощи, создаёт регулярную армию, налаживает торговлю. Он думает не как завоеватель, а как государь.
Канцлер заметил тревогу в голосе императора:
— Быть может, стоит попытаться договориться? Предложить союз, раздел сфер влияния...
— С еретиком? С врагом церкви? — Фридрих покачал головой. — Нет, Петрус. Папа уже объявил крестовый поход. Вся Европа ждёт, что я поведу христианское воинство против этого антихриста.
— Но ведь ваше величество не раз спорили с папой...
— Спорили о власти, не о вере, — жёстко оборвал император. — Иннокентий может быть моим политическим противником, но в главном мы единомышленники. Европа должна оставаться христианской.
Он вернулся к столу и взял другое письмо — от французского короля Людовика IX.
— Французы готовы дать тридцать тысяч воинов. Венгры — двадцать. Чехи — пятнадцать. Если прибавить мои легионы и ополчения германских князей, получится армия в сто тысяч мечей.
— Внушительная сила, — признал канцлер.
— Да. Но достаточная ли? — Фридрих снова подошёл к карте. — Посмотри на его позицию. Он контролирует все переправы через Вислу и Одер. Его крепости стоят на всех важных дорогах. У него есть время для подготовки, а у нас — необходимость торопиться.
Петрус нахмурился: