Иоанн отложил письмо и подошёл к окну. Внизу, в Золотом Роге, покачивались мачты торговых судов — генуэзских, венецианских, русских. Константинополь по-прежнему оставался перекрёстком мировой торговли, но былое могущество Византии уходило в прошлое.
— Михаил, — позвал император.
В кабинет вошёл человек средних лет в богатых одеждах. Михаил Палеолог, великий логофет империи, был одним из самых влиятельных придворных и тонким дипломатом.
— Василевс изволил звать?
— Читал донесения с севера?
— Читал, государь. Поразительные события.
Иоанн вернулся к столу и взял ещё одно письмо — от константинопольского патриарха Мануила II:
— А что говорит патриарх?
— Его святейшество радуется усилению православия, но... — Михаил помедлил.
— Но?
— Но опасается, что новая держава может претендовать на роль защитника всех православных. А это традиционно — прерогатива Константинополя.
Иоанн кивнул. Именно этого он и боялся. В течение восьми веков Византия считалась центром православного мира, наследницей Римской империи, хранительницей истинной веры. А теперь на севере появилась сила, которая могла оспорить это первенство.
— Что известно об этом князе Викторе? — спросил император.
Михаил развернул свои записи:
— Человек загадочный, государь. Появился в Смоленске всего несколько лет назад, но сразу показал удивительные способности — и военные, и административные. Говорят, владеет магией.
— Магия... — задумчиво повторил Иоанн. — А что говорят о его происхождении?
— Тут мнения расходятся. Одни считают его потомком древних русских князей, другие — пришельцем из дальних земель. Сам он называет себя православным, но некоторые детали его правления...
— Какие детали?
— Религиозная терпимость, государь. В его землях равно почитаются православные, католики, даже язычники и иудеи. Это не совсем соответствует канонам.
Иоанн нахмурился. Действительно, православный правитель должен был покровительствовать истинной вере, а не потворствовать еретикам.
— С другой стороны, — продолжал Михаил, — его военные успехи поразительны. Он разгромил Ливонский орден, уничтожил тевтонцев, покорил Польшу. Католический мир в ужасе.
— И это хорошо для нас, — заметил император. — Чем слабее католики, тем сильнее православие.
— Совершенно верно, государь. Но есть одна проблема...
— Какая?
Михаил подошёл к карте, висевшей на стене:
— Смотрите. Если этот Виктор продолжит экспансию, то рано или поздно его интересы столкнутся с нашими. Дунайские княжества, Болгария, даже северные области самой империи...
Иоанн внимательно изучил карту. Действительно, между новой северной державой и Византией лежали обширные, но слабо контролируемые территории. Если русский князь решит двинуться на юг...
— Кроме того, — добавил логофет, — он может претендовать на роль освободителя Константинополя от латинян.
Это была самая болезненная тема для любого византийского императора. Уже сорок лет священный город находился в руках крестоносцев, а законные наследники римских кесарей правили из Никеи. Отвоевать Константинополь было главной мечтой и главной целью Иоанна.
— Думаешь, он может попытаться? — спросил император.
— А почему бы и нет? Для православного правителя это была бы священная война. К тому же, латинские императоры слабы, их армия невелика...
Иоанн прошёлся по кабинету, обдумывая ситуацию. С одной стороны, усиление православия на севере было безусловным благом. С другой — появление соперника в борьбе за лидерство в православном мире создавало новые проблемы.