Я не знаю, почему доктор Пиккеринг поставил перед собой именно эту жизненную задачу и следует ли это связывать с его собственной обезьяньей наружностью. Только надо признаться, что, даже прожив большую часть своей жизни, он убедил далеко не всех в том, что произошел не от обезьяны, ибо стоило взглянуть на него, чтобы подумать обратное.
Слава пришла к доктору Пиккерингу довольно рано. Вы прекрасно понимаете, что такая актуальная и волнующая проблема, как «Психоморфология обезьяньих глистов, в отличие от психоморфологии человеческих глистов», не смогла не привлечь внимания всего передового человечества и не стяжать ее автору бессмертной славы.
Несколько толстых научных трудов доктора Пиккеринга были посвящены этой волнующей проблеме. Во всех этих трудах автор так убедительно и так тщательно доказывал превосходство человеческих глистов перед обезьяньими, имея в виду превосходство самого человека перед обезьяной, будто сам не был в этом совершенно уверен.
Теперь доктор Пиккеринг решил приступить к следующему труду, специально посвященному испражнениям обезьяньих глистов.
Пиккеринг рассчитывал, что, доказав принципиальное отличие кала обезьяньих глистов от кала человеческих глистов, он вобьет последний гвоздь в гроб Чарльза Дарвина. И каждый человек сможет сделать неопровержимый вывод, что не человек произошел от обезьяны, а — если иметь в виду самого Пиккеринга и его человекообразных родителей — уж скорее обезьяна произошла от человека.
Но для того чтобы разрешить такую дерзкую научную проблему, необходимо собрать как можно больше фактического материала. И вот доктор Пиккеринг задумал предпринять грандиозную экспедицию в Нижнюю Гвинею за калом обезьяньих глистов. Благородная цель! Высокая задача!
Страна, сыном которой был Пиккеринг, горячо поддержала идею экспедиции. Газеты посвятили предстоящей экспедиции большие статьи и подняли вокруг нее такой шум и трескотню, как будто кал глистов стал предметом первейшей необходимости.
Тридцать ученых обратились к народу с воззванием. Это воззвание начиналось так:
«Люди! Неужели вас не оскорбляет, неужели ваше человеческое достоинство может терпеть, что Дарвин назвал вас отпрысками обезьян? Люди! Мы этого терпеть больше не хотим. Мы не хотим ничем быть обязаны этим мерзким, грубым, нечистоплотным и безнравственным животным».
«Мы обращаемся ко всему человечеству. Жертвуйте на эту экспедицию. Пусть она будет крестовым походом против большевистских учений. Пусть она увенчает бессмертной славой нашу страну!»
И люди жертвовали. И вскоре на текущем счету доктора Пиккеринга собралась довольно кругленькая сумма. Тогда доктор Пиккеринг проникновенно сказал:
— Ну, дорогая Элизабет, час пробил, история призывает меня к свершению бессмертного подвига, ради которого я живу.
Надо сказать для непосвященных, что Элизабет Пиккеринг — это супруга доктора Пиккеринга.
Она принадлежала к типу тех терзающихся натур, которые всю жизнь ищут и не могут найти себя.
Элизабет Пиккеринг была законодательницей мод, вкусов и мнений в своей стране. Она была исключительно разносторонне образована. Изучила политэкономию, философию, рукоделие, домоводство, социологию, генеалогию всех аристократических семейств и десятки других наук.
Помимо того, что она была женой своего знаменитого мужа, она занимала еще почетный пост директрисы Института для благородных фокстерьеров и вице-президента Общества для обеспечения безработных горничных розовыми ленточками на бюстгальтеры.
Несколько лет назад она выпустила небольшую книжку, называвшуюся «В поисках правды». В этой книжке она подробно описывала свои терзания, тщетные поиски душевного равновесия и места для своего «я». Она нашла его в Институте для благородных фокстерьеров.
Однако даже не это составило ее славу. Ее славу составила ее добродетель. О, как была она добродетельна, дорогой читатель! О ее добродетели поэты слагали стихи, а композиторы — элегии и сонаты.
Рассказывают, — не знаю, можно ли верить, — что никто никогда не видел ее обнаженной шеи или обнаженных рук. А между тем она вовсе не была особенной красавицей. Нет, напротив. Мимо нее мужчины проходили довольно равнодушно, а иногда даже и сплевывали в сторону.
В общем — это была счастливейшая супружеская пара.
Доктор Пиккеринг безгранично уважал свою супругу и настолько считался с ее мнениями, что даже не решался высказать какую-нибудь мысль, предварительно не согласовав ее с супругой.