В те дни, когда Гитлер сидел в тюрьме, пописывая «Майн Кампф», он читал «Моби Дика» в переводе на немецкий — подарок Геббельса… Ах, старые добрые времена! В отличие от нынешних вездесущих европейцев-полиглотов, Гитлер никогда не предпринимал попыток выучить английский… Подобно множеству других одиноких мужчин того времени (да и не только того), он дрочил над той сценой из романа Мелвилла, где все моряки соединяют руки в бадейке с китовой спермой и давят липкие сгустки, распевая песенку о труде и душе. Да, жаль, что Лени Рифеншталь[17] не сподобилась вставить этакую сценку в свой «Триумф воли»… Впрочем, там она, скорее всего, оказалась бы не к месту…
У Гитлера никогда не было собственных лыж. Он предпочитал выставлять себя любителем, а не профессионалом, и, как любой обыватель, брал лыжи напрокат…
Что до проката, тут уместно будет заметить, что Гитлер с удовольствием одолжил бы заодно и какой-нибудь пенис побойчее своего собственного. Увы! Трансплантация органов — дело заумное, и, как было неоднократно доказано, пересадка нового, лучшего и перспективного члена может быть чревата самыми неприятными последствиями. Не говоря уж о пересудах толпы, которых никак не избежать… Член Адольфа болтался промеж ног, словно пустая банановая шкурка… А он-то мечтал, чтобы его хер вскакивал по первому зову, чтобы им можно было колотить по столам и по макушкам людей, и — если б его взвесили на почтовых весах — он потянул бы по меньшей мере на четыре фунта… Поразительно, как этот субтильный, хлипкий человечек, которого Адольф каждое утро видел в зеркале, сумел убедить людей в превосходстве своей расы? Сам вождь и его доверенные люди, которым он никогда не доверял полностью, были отвратительными созданиями. Одни жирные и неповоротливые, другие — тощие, с рябыми лицами. Они все были каким-то антиподом красоты… Короче говоря — уроды. Господин Фюрер amp; Со являли собой сборище болезненных, хилых людишек, не ведавших, что такое утренняя зарядка… В своих грезах Гитлер воображал, как мальчишки спускают подштанники и салютуют ему-нет, не вскинутыми руками, но своими молодыми, полными жизни, эрегированными фаллосами. Ах, эти длинные ряды чудесных столбиков, все как один поднятых под углом в сорок пять градусов!
Гитлер не умел маневрировать; он врезался в сугробы, как снегоуборочный комбайн. Он постоянно падал и обижался на весь белый свет. Лежал в сугробе и матерился. Потом пытался встать, направляя лыжи точно вниз по склону, и, разумеется, опять валился… Сколько ни бились инструкторы, они так и не сумели ничего с этим поделать… Здесь уместно было бы упомянуть и мисс Браун. Она великолепно каталась на лыжах и без устали носилась по горам, вздымая вихри снежинок и прыгая на трамплинах. Да, фройлен была горячей штучкой. И абсолютно бесстрашной — даже, пожалуй, чересчур. Это едва не стоило ей жизни. Целый день Ева состязалась в скорости с олимпийскими чемпионами — Гюнтером, Хайнцом и Клаусом, а потом догнала Адольфа на «лягушатнике»[18]. Она резко остановилась, обдав его потоком снега, и расхохоталась как сумасшедшая… Иногда она толкала его бедром, повергая на землю, и напевала: «Дольфи — тупица, Дольфи — тупица!» Ева пыталась заставить его разозлиться и мобилизовать силы. Боже, благослови ее доброе, наивное сердечко! Увы, его ответ был неизменным…
— Я тебя убью! — рычал Адольф. Ева плакала. Тогда он принимался целовать ее в нос и шептать на ушко разные ласковые словечки… И все заканчивалось как всегда у двух влюбленных. Боль и обида забывались; роман продолжался…
Однажды Гитлер нарисовал акварель, которая изображала человека, отпиливающего собственный член. Ну да, он был помешан на сексе… Само собой, потом он выбросил картинку… «Если хером (этой испещренной венами человеческой сарделькой) нельзя отдавать честь, если им нельзя есть (как ложкой) или сражаться (как мечом), так что от него толку, а?» — размышлял, лаская и теребя собственный член и одновременно мечтая о том, как было бы здорово, если б это делала чужая рука… Еще Гитлер рисовал заснеженные пейзажи. Такие картинки он хранил и иногда дарил друзьям.
Как-то он изобразил человека, сосущего мороженое — это возбудило его.
Лыжный инструктор пытался научить его тормозить, но герр Гитлер никогда не умел сбрасывать скорость. Он втыкал свои лыжные палки в землю с такой силой, будто намеревался пробурить новую нефтяную скважину. Никому не выдавая своих истинных чувств, он упорно утверждал, что просто без ума от лыж. Политика и спорт — сложно совместимая комбинация, однако Гитлер настаивал на своем. Он пёр вперед с уверенностью и неотвратимостью танка… ну, или того же помянутого снегоуборочного комбайна. И то сказать: зачем приобретать новые навыки, если они могут завести тебя в беду и выставить полным идиотом?