Вишь, чего это я вспомнил? И что мне это даст?
— Да таких веревок во всех лавках полным-полно, — вмешался доктор. — У Лобанчикова недавно завоз был. Заходил к нему позавчера. Небось, половина уезда у него в лавке побывала, он и не вспомнит.
— Если кто из своих, из череповецких мещан, или из мужиков, то не вспомнит, а если чужак купил, наверняка в глаза бросится, — ответил за меня Абрютин.
Михаил Терентьевич только губу оттопырил, показывая всем видом, что занимаемся мы ерундой. Согласен, что шанс отыскать иголку в стогу иголок слабый, но попытаться можно.
— Все, закончил, — сообщил Абрютин, вручая мне схему. Кивнув приставу, приказал: — Антон Евлампиевич, городовых отправь — пусть проводят подворовый обход, ищут свидетелей, отрабатывают частный сектор. Ну, что тебя объяснять, сам знаешь.
— Слушаюсь, — откозырял Ухтомский. — Только, ваше высокоблагородие, городовых лишь завтра по соседям смогу отправить. Все, кто в участке был в земскую больницу отправил — там больные по пьянке передрались. Пока то да се, вечер будет.
— Пусть хоть завтра, — согласился исправник. Посмотрев на меня, спросил: — Какие на сегодня задания будут, господин следователь?
— На сегодня ничего сложного. Выяснить — кто живет в доме, где у покойного генерала жена с детьми обитают, где прислуга ночует,
— О прислуге выясним, а про жену я сразу скажу — вдовцом генерал был, сын имеется, но где-то в Европе пребывает. Даже не знаю — служит ли, или так, по собственной надобности. Я сам с генералом только пару раз виделся, когда он в Череповец переехал, и имение в уезде купил. Если уж совсем точно — то он инженер-генерал-майор. Служил в Главном инженерном управлении, должность начальника инженерного отдела занимал.
— То есть, он не наш? — уточнил я. — В том смысле — не из череповецких дворян?
Можно подумать, что я сам из череповецких дворян, но моя фамилия, по крайней мере, имеется в списках дворян Новгородской губернии.
— Не упомню — из каких он дворян, про это в Дворянском собрании надо справляться, — отозвался Абрютин. — Но дом этот, и имение он у наших купил, у Петраковых. Два старичка жили, в имение не ездили, решили в Санкт-Петербург перебраться, поближе к дочери. У дочери двое детей, но им ни дом в Череповце не нужен, ни имение. Сказали — лучше наследство деньгами или петербургской квартирой. Очень радовались, что покупатель нашелся. Калиновский грозился имение в порядок привести, сад регулярный разбить. Но сразу скажу — цену не знаю, не спрашивал.
Были бы мы наедине, обязательно бы укорил Василия — дескать, как же так? Всегда считал, что исправник все обо всем знает.
Но каменный дом, думаю, тысячи три, не меньше, усадьба со службами — не меньше тысячи. А сколько стоит поместье — даже гадать не стану, это от многих факторов зависит. И от размера, и от урожайности. Опять-таки — какой дом, далеко ли речка?
— Сам чем займешься? — поинтересовался Абрютин, решив, что уже можно переходить на ты. Кивнув на мою левую руку, сказал: — Если побаливает — скажи, сами все сделаем. Твоя задача — руководить. Ты, если хочешь, в стороночке посиди. Я вообще тебя не хотел тревожить, но, сам понимаешь, обстоятельства.
Ну да, понимаю. И прав исправник, что сразу меня позвал. Иначе точно, все списали на самоубийство.
— Я пока письменный стол осмотрю, в бумагах пороюсь. Авось, что-нибудь полезное отыщу. Не похоже, что убийство совершено с корыстной целью, но как знать? Потом Якова допрошу. Нужно уточнить — не пропало ли чего? Кем он тут будет? Камердинером или дворецким? Как понимаю, он покойника обнаружил?
— Так точно, Яков первым и будет, — отозвался Ухтомский. — Прибежал в участок, заявил — мол, пришел в кабинет, а барин в петле висит. Я сразу к господину исправнику, он уж об остальном распорядился. А Яков прежде у Петраковых служил, а они, когда уезжали, всех стариков, вроде его, господину генералу передали. Да он и сам уже в столицу не поедет, зачем?
— Тогда, пожалуй, бумаги могут и подождать, — решил я. — Сейчас, как труп увезут, а наш разгневанный Парацельс уедет, тогда я дворецкого и допрошу.