Глава 7. Таинственная записка.
Наутро Адашев проснулся бодрым. Старая привычка к гвардейским кутежам надежно гарантировала от утреннего похмелья. В бытность Адашева офицером-семеновцем, они с товарищами по полку часто навещали «Красный кабачок», находившейся на седьмой версте Петергофского тракта. Это был трактир, на берегу речки Красненькой, давшей ему свое название. Но трактиром он являлся не обычным, где пировали извозчики и гайменники, а заведением для «чистой» публики.
Его особо любили офицеры гвардейских полков, выступавшие летом в Петергофский лагерь на маневры. Кабачок был чуть ли не старейшим питейным заведением российской столицы и был основан еще самим Петром Великим. Господа офицеры предпочитали его за близость к своим петергофским квартирам и за громкую славу. Поговаривали, что именно отсюда, в далеком 1762 году, с отрядом присягнувших ей гвардейцев, выступила в столицу молодая Екатерина, чтобы стать затем великой императрицей.
Водилась за «Красным кабачком» и иная слава. Да середины 19 столетия им владела знаменитая в Петербурге особа – Луиза Кессених. Полное имя этой дамы было Кессених-Графемус Луиза, прусский уланский вахмистр и участница Заграничного похода русской армии 1813 года. По свидетельству современников это была особа «гнусной наружности». Дожив до преклонных лет, она «возлюбила занятия увеселительными заведениями» и повесила на стену трактира свой портрет в прусской форме, позволявший посетителям убедиться, что лета не властны над внешностью этой амазонки.
Луиза Кессених в молодости.
Одним словом, как писал Александр Сергеевич Пушкин, не раз бывавший там со своим приятелем последних лет Александром Воиновичем Нащокиным,
«Вдоль по дороге в Петергоф,
Мелькают в ряд из-за ограды
Разнообразные фасады
И кровли мирные домов,
В тени таинственных садов.
Там есть трактир…, и он от века
Зовётся «Красным кабачком» …».
Трактир «Красный кабачок». Фото к. 19 века
Однако, проснувшись бодрым и здоровым, молодой офицер позволил себе с полчаса поваляться в постели. Не токмо ради сладкой неги, но обдумывая свои поступки на грядущий день. Первым делом он намеревался посетить консула, чтобы поведать тому о приглашении Мандта. Отправляясь в гости к беглому штаб-лекарю, Адашев хотел «укрепить тылы». Иди знай, что ждет его у коварного эскулапа. С собой он решил взять своего слугу Семена. Человек тот верный и преданный, да и опытный в таких делах. Пусть подежурит на улице. Если хозяин не выйдет к сроку, Семен тут же даст знать Бирюлову.
Но тут в дверь номера постучал коридорный слуга и вручил Семену записку от доктора. Мандт приглашал Адашева отужинать у него в номере в двадцать часов, если это время «не покажется господину Адашеву слишком поздним». Меж строк читалось приглашение к приватной беседе. Двадцать часов – время отхода ко сну младенцев, но никак не бывших гвардейцев.
Что ж, на ловца и зверь бежит. Адашев тут же написал учтивый ответ, обязавшись явиться к указанному времени, и отослал записку с тем же коридорным. После чего взглянул на часы – было уже десять с четвертью. До двадцати часов еще далеко, но приготовительные меры следовало предпринять немедленно. Дабы не опоздать.
Он встал, быстро проделал физические экзерциции по методу Амороса – мир его праху – не раз его упражнения спасали молодого жандарма от гибели. После чего с удовольствием умылся холодной водой. В гостинице имелся самотечный водопровод с бассейном для очистки воды, но Адашев все равно послал Семена к ближайшему колодцу – принести ведро студёной водицы. Умывшись и докрасна растерявшись большим мягким полотенцем, ротмистр с аппетитом позавтракал.