Фелюга 19 века
День был солнечный, но с юга дул теплый летний ветерок, быстро наполнивший парус. Шкипер велел отдать концы. Адашев с Лизой подошли к борту. Они держались за руки и прямо светились от счастья. «Вот и все, милая Лиза» - сказал Иван Михайлович, забывший от умиления, что заговорил с девушкой по-русски. Но та видно поняла его по интонации и радостно улыбнулась в ответ. Подошел Бирюлов. Он хотел что-то сказать молодым, показывая на берег. Но вдруг что-то заметил на берегу и буквально прыгнул вперед, заслоняя собой Адашева. Раздался отдаленный хлопок выстрела и Михаил Павлович как-то неловко дернулся всем телом, упав со стоном на борт. Адашев бросил взгляд на берег и увидел блеснувшую на солнце линзу. На берегу стояли двое в черном. Один из них навел на судно штуцер с оптическим прицелом. Не дожидаясь второго выстрела, Иван Михайлович схватил онемевшую от страха Лизу и оба они рухнули на дощатую палубу. Вторая пуля просвистела над самым бортом. Что-то истошно закричал шкипер. «Не поднимайся!» - крикнул Адашев девушке и выхватил из-за пазухи верный пистолет. Расстояние для выстрела из «перечницы», было великовато, но не ждать же, в самом деле, третьего выстрела. И Адашев спустил курок. Как ни странно, его выстрел оказался удачным. Вражеский стрелок выронил свое ружье и упал на речной песок. Второй убийца бросился бежать. Адашев выстрелил вновь, но поспешил и промахнулся. Человек в черном скрылся за высокими кустами.
Штуцер с оптическим прицелом (19 столетие)
Молодой человек склонился над Бирюловым. Дела того казались совсем плохими. Михаил Павлович умирал. Из пробитой груди текла темная кровь, растекавшаяся по белой сорочке. Он пытался что-то сказать, но уже не мог. Из его рта доносились лишь хрипы с ужасным свистом. «Легкое задето» - с ужасом понял Адашев. Подбежали Митрич и Семен. Они услышали выстрелы, но не сразу поняли кто и в кого стрелял. Лишь увидев умирающего Бирюлова и стоящего перед ним на коленях Адашева, они поняли все. Митрич стал перевязывать старику рану. Адашев разорвал на бинты рубаху. Кое-как они смогли наложить повязку и остановили кровотечение. Но потерявший много крови раненный уже впал в забытье. В последний миг своей жизни он глянул помутившимся взором на молодого человека и едва слышно проговорил: «Лизочку…мою…не об…». Договорить он не смог. Судорого пробежала по телу несчастного. Глаза его остекленели и смотрели в небо уже неживым взором. Митрич бережно прикрыл покойному веки. Беззвучно тряслась в рыдании Лиза. Адашев ласково обнял девушку, приговаривая по-немецки: «Успокойся, милая. Я с тобой». Затем обратился к шкиперу: «Немедленно снимайтесь с якоря. Надо поскорее уйти отсюда подальше». Тот было заартачился, стал поминать полицию. Было видно, что он не против поскорее отделаться от беспокойных пассажиров, оставив при себе их деньги. Но Иван Михайлович демонстративно перезарядил «пепербокс» и шкипер неохотно поплелся выполнять приказ. Тело Михаила Павловича перенесли в каюту и накрыли простыней.
После этого Адашев подозвал к себе шкипера: «Нашего товарища необходимо похоронить. Бросьте якорь вон у той пристани и сойдем на берег. Мне нужен священник. Если поможете мне, Ваш гонорар удвоится». Шкипер проворчал себе под нос крепкое матросское словцо, но возражать не стал. Пристали к маленькой пристани на самой окраине Штутгарта. Адашев со шкипером отправились к одиноко стоявшей кирхе. За ней располагалось маленькое кладбище. Оно выглядело заброшенным. Могильные плиты заросли мхом, но дорожки были расчищены и аккуратно посыпаны песком. Священник – седой старичок в черной сутане – молча выслушал Адашева и не стал задавать уточняющих вопросов. Тело бывшего советника принесли на самодельных носилках Матвей с Семеном. С ними пришла и Лиза. Она не плакала, но была такой бледной, что Иван Михайлович всерьез опасался, как бы она не лишилась чувств. Но девушка сдержалась. Слуги вырыли яму на самом краю кладбища. Оттуда открывался красивый вид на реку. «Будто у нас на Десне» - подумал Адашев.
Крест поставили православный – священник не возражал. Перед уходом Адашев оставил ему деньги, попросив присматривать за могилой. Патер Иоаганн – так звали священника – пообещал выполнить поручение молодого человека со всей тщательностью. Покончив со своей печальной миссией, путешественники вернулись на борт парусника, чувствуя себя осиротевшими. Шкипер отдал швартовы и попутный ветер понес судно вперед, навстречу судьбе.
Путь их оказался нелегким и долгим. Но всему на свете бывает конец и спустя два месяца наши странники увидели на горизонте затянутые в гранит берега Невы. Санкт-Петербург готовился к коронации нового монарха и четверо усталых путников быстро затерялись в толпе нарядно одетых горожан.