– Дама она или не дама, но судьба явно не балует ее, – сказал Джеффри, и у него вновь болезненно сжалось сердце. Уж он-то знал не понаслышке, каково это, когда трагедии следуют одна за другой.
В гостиную вошла младшая горничная. Поставив миску с водой на стол, она намочила полотенце, робко приблизилась к дивану, взглянула на Джеффри и сделала книксен.
– С вашего разрешения, милорд…
Джеффри поморщился. Его величали милордом уже несколько месяцев, но он так и не привык к этому. Все вокруг полагали необходимым отметить его нынешнее высокое положением, а он при обращении «милорд» всякий раз вспоминал о том, чего лишился. Могут ли подобные почести возместить потерю двух братьев? Но в любом случае принадлежность к сословию пэров не освобождала человека от необходимости помогать ближнему всеми доступными способами.
Он протянул руку:
– Дайте мне полотенце, я все сделаю сам.
Горничная медлила в нерешительности.
– Послушай, так не годится, – вмешался Джеймс. – Позволь ей заняться делом. На то и существует прислуга.
– У меня больше опыта. Я часто ухаживал за больными в своем приходе.
– Но тогда ты был обыкновенным священником, а теперь ты барон.
Джеффри ненавидел титул, которой перешел к нему после смерти старших братьев. С другой стороны, глупо отрицать тот факт, что высокое общественное положение имеет свои преимущества. Так почему бы ими не воспользоваться?
– Раз я барон, извольте мне подчиняться, – заявил Джеффри и вновь протянул руку за полотенцем.
Джеймс рассмеялся и склонил голову в почтительном поклоне:
– Превосходный аргумент, милорд.
Расставшись с пресловутым полотенцем, служанка снова сделала книксен и отступила на несколько шагов, по-прежнему не сводя глаз с Джеффри. Скорее всего ее занимали не сиюминутные обстоятельства и не он сам, а именно его новый статус. Вот она, разница между бароном и обыкновенным священником. Сейчас решительно все, от младших горничных до герцогинь, относились к нему с чрезвычайным вниманием, но в те годы, которые он посвятил служению и помощи беднякам, едва сводившим концы с концами, им совершенно никто не интересовался.
Впрочем, Бог с ними, с горничными и герцогинями. В данный момент его интересовала совсем другая женщина.
Он приложил ладонь к ее лбу и нахмурился:
– Боюсь, кроме раны на виске, у нее еще и жар.
Джеймс тотчас достал носовой платок и демонстративно прикрыл нос и рот.
– О Боже, надеюсь, она не заразит нас какой-нибудь ужасной болезнью. Это было бы весьма некстати.
В гостиной появился Хардинг со старой дорожной сумкой в руках. Он держал ее перед собой на солидном расстоянии, чтобы ни одна пылинка не попала на его безукоризненно чистый сюртук.
– Мы обнаружили сей предмет на улице рядом с парадной лестницей. Полагаю, он принадлежит этой… – он сделал паузу и смерил скептическим взглядом неподвижную фигуру на диване, – хм, даме.
– Спасибо, Хардинг, – ответил Джеймс и пренебрежительно кивнул в сторону дальнего угла комнаты: – Положите пока туда.
Возможно, у несчастной женщины не было ничего, кроме того немногого, что умещалось в этой сумке. Но неистребимое легкомыслие Джеймса не позволяло ему задумываться о людях менее удачливых, чем он сам.
Девушка пошевелилась и негромко застонала.
– Тише, тише, – ласково пробормотал Джеффри. Ему хотелось успокоить и ободрить ее, хотя он сомневался в том, что она его слышала. – Все будет хорошо.
Он принялся смывать кровь с ее лица. Джеймс обогнул диван и занял позицию наблюдателя.
– Очень удачный экземпляр, – произнес он и наклонился, чтобы получше рассмотреть ее. – Взгляни, какие высокие скулы, изящный изгиб бровей, чувственные губы…
– Джеймс, это женщина! – возмутился Джеффри. – А не диковинная зверюшка в зоопарке.
– Ясное дело, женщина, – с безмятежной улыбкой отозвался Джеймс. – Отрадно, что ты это заметил. Никак не ожидал от тебя подобной наблюдательности.
Джеффри заметил. Даже слишком много заметил. Его поразила ее красота. Вот только губы, действительно чувственные, побелели и растрескались от жажды. Ему захотелось провести по ним влажной тканью и…
– Силы небесные! – воскликнул Джеймс и выронил носовой платок. – Это Рия.