— Но ты не смог попасть в усадьбу, — я произнесла это, уже понимая, что Морейн прав.
Он промахнулся не так сильно, чтобы не брать это в расчёт.
— И что же делать? — страх накатывал волнами.
У меня не было доказательств, что Гилберт знал о магии. Но сама мысль, что кто-то попытается добиться от меня эмоций таким же способом, вызывала животный ужас. Я задрожала и почувствовала, как сжались пальцы Морейна.
— Я не дам тебя в обиду. Никому. Слышишь? И никогда не обману: отныне и впредь! — он снова поцеловал мою ладонь. А затем и вторую. Спросив: — Ты веришь мне?
Я кивнула, почти не задумываясь. Верю. Теперь верю.
— Я усилю защиту твоих родителей своей. Сюда не сможет попасть никто посторонний.
— Посторонний?
— Да, никто чужой, кто не был здесь прежде.
— Это хорошо, — я улыбнулась. Острые коготки страха, сжавшие мою грудь, медленно разжимались. — Спасибо.
— Идём в баню, — Морейн помог мне подняться и увлёк за собой.
Страницы бабушкиного письма остались лежать на столе. Но к его содержанию мы ещё долго возвращались. Морейна заинтересовал способ, которым открывался тайник. Он сказал, что это редкое знание, доступное немногим. И пообещал позже выяснить о моих родителях всё, что получится.
Не сдержав эмоций, я повисла у него на шее и расцеловала в обе щёки.
— Спасибо! Спасибо! Это моё самое большое желание! — я заглянула ему в глаза, не зная, как передать всю меру своей признательности.
На краткий миг мне показалось, что Морейн совсем не рад и о чём-то напряжённо размышляет. Но он обнял меня в ответ, и все мои сомнения развеялись.
Говорят, что счастливые часов не наблюдают. Чистая правда. Хотя не только часы, для меня целые дни и даже недели проносились мимо со скоростью ретивого скакуна.
Я была бессовестно счастлива. И с каждым днём становилась ещё счастливее. Если это только возможно.
Морейн был нежен и предупредителен со мной. Окружил меня заботой.
Под его руководством я постигала готовку и бытовые премудрости. Честно признаюсь, не всегда выходило идеально, но я очень старалась.
Ледяной замок, который Морейн построил в огороде, оказался теплицей. В ней, ускоренные магией, зрели овощи. Хант учил меня ухаживать за ними, поливать, выпалывать сорняки. В общем, всему тому, что прежде я только наблюдала со стороны. А теперь вдруг оказалась активной участницей процесса.
И надо сказать, что такие овощи были намного вкуснее. Ведь я сама вложила в них свой труд.
Ещё мы отогревали землю и выкапывали съедобные коренья. Некоторые приходилось подолгу вымачивать, чтобы не горчили. Но Морейн умел прекрасно их приготовить. И всё это значительно разнообразило наш рацион.
Только на озеро он больше никогда меня не брал. Я и не просилась. Страх перед тёмной водой, казалось, поселился во мне навсегда.
Так промелькнули оставшиеся месяцы зимы.
Снег, словно не желая нарушать наше с Морейном уединение, держался дольше обычного. А потом вдруг резко потеплело, и из-под белого покрывала появились тёмные проталины. Они росли, ширились, и однажды утром, проснувшись, я совсем не увидела снега.
Наступила весна.
А ещё через несколько дней, когда земля подсохла, на дороге у леса появились запряжённые лошадьми телеги.
55
Я по привычке утром выглянула в окно, иначе они подъехали бы к самым воротам незамеченными. Насчитала три телеги, затем из-за деревьев показалась четвёртая.
Я наивно надеялась, что это случайные путешественники, которые сбились с пути, пока телеги не направились через поле в направлении Дубков.
Сердце ошалело заколотилось в груди.
Кто это? Что им надо? Зачем они едут сюда?
Первым делом я решила, что это сёстры Гилберта прислали за мной людей. Я ведь представляю для них опасность, пока могу оспорить своё сумасшествие. Впрочем, в этом я начала сомневаться после прочтения письма.
Надежда на опекуна рассыпалась в пыль. Барон Стиан обманул ожидания бабушки, и то же самое произошло с моими надеждами на него.
С каждым днём я находила всё больше подтверждений нечистоплотности барона. Мой опекун по своему усмотрению использовал мой имущество, оставшееся от родителей и бабушки. Прежде я не задумывалась о деньгах. Сначала была убита горем от потери единственного родного человека, а затем стала графиней Дайн, и у меня появились другие причины для волнений.
Поэтому сёстры Гилберта могут стереть меня в порошок. У меня нет сильных защитников, способных отстоять мою честь, доброе имя и душевное здоровье.