— Зеркало только в хозяйской спальне, — понурила голову ее подруга по несчастью. — Но хозяина и хозяйки нет, и сегодня их не будет весь день, так что мы можем…
Ясна не дослушала, а, получше запахнувшись в отрез ткани, в который она до сих пор была обернута, он лишь сполз с верхней части тела, неровными шагами с тяжелой головой поплелась в то место, где вчера чудом не рассталась с жизнью.
На выходе из спальни она столкнулась с Йанеттой, которая даже вскрикнула от неожиданности, словно призрак увидела. Она лишь покосилась на новенькую, но ничего не сказала.
Больше никого не встретив, Ясна добралась до нужной двери. Собравшись с духом, девица толкнула дерево обеими ладонями. Внутри царила прохлада, в отличие от остального дома. Наверное, зодчий намеренно проектировал здание так, чтобы хозяевам было комфортно находиться в спальне в любое время, даже самым ярким днем. И немудрено, из рассказов учителей, которые к Ясне приходили, она помнила, что земли согуров потому и неплодородны, что находятся посреди мертвой пустыни. Только река, которая брала начало на территории ланойцев, питала все вокруг, однако воды в любом случае не хватало. То и дело сильный ветер заносил золотые песчинки из пустыни прямо в дом.
Ясна долгим взглядом окинула всю комнату. Ничего в ней уже не говорило о ночных событиях. Только кольца, прикованные к столбам в ногах широкой кровати, напоминали о том, для чего именно господин Титум купил себе новую рабыню. Проходя мимо кровати, Ясна вздернула подбородок, заставила себя это сделать, буквально перешагнула через желание опустить голову и вжать ее в плечи. Он может делать с ней все что ему вздумается, но ее волю этим не сломить!
Девица подошла к зеркалу и только сейчас заметила, что за ней бледной тенью следовала Эрмина, которая сейчас спряталась в угол и жалостливо смотрела в сторону пшеничноволосой рабыни.
Ясна подошла к зеркальной глади. Ее поразило собственное выражение лица. Немного удивленное, но совершенно иное, не такое, как вчера. Она как будто стала старше на несколько лет. Под глазами залегли черные круги, а губы припухли и местами были прокушены, в трещинах запеклась кровь. Кожа выглядела болезненно-бледной.
Стараясь не обращать внимания на Эрмину, которая не таясь за ней наблюдала, Ясна медленно стянула с себя верхнюю часть одеяния. Передняя сторона была нетронута и выглядела, как обычно. Только на шее остался темно-синий, почти черный, след от руки, которая вчера не давала ей дышать. Девица медленно, как в страшном сне, повернулась к зеркалу спиной и, превозмогая дурноту от боли, посмотрела назад. У нее захватило дыхание. Спина смотрелась сплошным кровавым месивом. Это выглядело даже хуже, чем невольница чувствовала. Местами кожа оказалась рассечена, местами — просто огромные синяки, но все покрывала густая, еще не до конца засохшая корка крови.
— Он безумец, — прошептала Ясна, оглядывая свое отражение.
— Да, — шепотом подтвердила Эрмина, хотя Ясна обращалась вовсе не к ней, а скорее говорила сама себе.
Но раз уж рабыня все равно смотрела на нее, новенькая повернула к ней голову:
— Он купил меня, чтобы наказывать вместо своей жены.
Эрмина часто закивала, а в глазах ее стоял такой неприкрытый испуг, что Ясне стало противно.
— Пойдем, — взяла себя в руки тощая. — Я обработаю твои раны.
— Нет, — замотала головой Ясна и тут же пожалела об этом, потому что от движения шеи изуродованная кожа спины натягивалась.
— Ясна, это необходимо, — сделала к ней несколько шагов Эрмина. — Я видела, что такие раны могут даже убить, если их не обработать мазью.
Умирать Ясна не собиралась, а тем более теперь. Она должна во что бы то ни стало покинуть этот страшный дом как можно скорее, а для этого ей нужна здоровая кожа.
— Ладно, — согласилась она. — Пойдем.
Невольницы вышли из хозяйской спальни и притворили дверь. Коридор по сравнению с прохладными покоями был жарок, но в их тесной комнатушке на четверых вообще оказалось невыносимо. Жара обволакивала все тело пуховым одеялом и не давала нормально вздохнуть.
Пока Эрмина, как могла, аккуратно сперва промывала раны, а потом обмазывала какой-то остро пахнущей травами мазью, Ясна не проронила ни звука. Она впивалась пальцами в простыню, кусала и без того истерзанные губы, в глазах темнело, но это не сломило ее дух. Сейчас она ясно поняла, что сделает для побега все что угодно. Даже подружится с Ласселом.
***
Несколько дней ее никто не трогал. Работать не заставляли, не требовали сделать даже малейшую мелочь. Ясна оказалась предоставлена сама себе. Хозяин и хозяйка как будто забыли о существовании новенькой, и она ни при каких условиях не желала бы напоминать о себе, поэтому по большей части лежала на своей узкой кровати. Невольницы приносили ей еду по очереди, и она была им очень благодарна за заботу. Ведь каждый шаг отдавался в еще незажившей спине болью.