-Ешь, я сейчас приду.- Радоб снова нахмурился, но кивнул. Ох, не одобрял он занятий матери. Да и кормильцем зачем стал главным в семье? Чтобы мать продолжала ворожбой заниматься?
Та поспешила к двери, не замечая его неодобрительного взгляда. Радоб и работать рано так пошел, чтобы не зависеть от матери, а, главное, от того, что им достается благодаря умениям её. Не раз в детстве дрался он за мать с деревенскими мальчишками, оскорбляющими её. Но позже, как подрос, стал и сам сторониться занятия матери, искренне не понимая той силы, искра которой тлела внутри женщины. Мойра нарочно не развивала своих умений, ограничивала силу, боясь, что та, если взрастить её в себе, на темную сторону утянет. Сколько слышала она подобного.
Выйдя к воротам, Мойра подняла чуть выше лампу, слегка прокрутив фитиль. В чадном дрожащем танце огня внутри почудилось ей, словно то- душа её в оковах. Терзается, рвется наружу, на волю, да не в силах высвободиться.
У ворот стоял большой черный экипаж. Никаких эмблем, вензелей- ничего. Впрочем, то было как раз привычно- вряд ли кто желал к ведьме свои визиты перед всеми демонстрировать. Две лошади, впряженные в него, похрапывали, словно пробежали немалое количество миль. Странно, разве ж она- такая сильная? Что издалека к ней прибывают. А, может, кто из городов неподалёку спешил? Случилось что плохое в семье?
Кучер, вальяжно спустившись с козел, подошёл к воротам:
-Скажи, ты- Мойра будешь?- свысока начал он разговор. Среднего роста жилистый мужчина, с усами и бегающими нехорошими глазами. " Ох, точно по плохому поручению хозяйскому прибыл. Отказывать придётся."- подумалось Мойре. Она слегка опустила лампу.
-Я.- показалось, или в экипаже отодвинулась шторка. Нет, действительно. Пухлая рука блеснула в темноте алым- перстень с крупным камнем, вроде.
-У моего хозяина есть к тебе дело. - все также напыщенно продолжал кучер. Видно, кучером он был только вот в таких поездках. Тайных, где достопочтимые льерры старались сократить число знающих о них до минимума, брали с собой лишь одного - двух верных слуг.
-Я не ...- начала уже было Мойра как обычно мягко, но уверенно отказывать, ибо с годами научилась распознавать дурное с первого взгляда. Вот и тут было что-то плохое, темное. А ошибалась она редко.
-Он золотом платит.- полез в карман брюк кучер, извлекая увесистый кошель. Демонстративно медленно развязал завязки, и сыпанул себе на ладонь несколько золотых. Поднеся их почти к старому лицу женщины, добавил:
-Дело быстрое. Ничего плохого делать не заставят, не бойся.- ухмыльнувшись, он молча глядел на неё, будто отсчитывал мгновения до её согласия, наперед зная, что его получит.
Вроде, все складно было, вот только зачем тогда столько золота? Да и предчувствие никогда не подводило. Мойра уже собиралась было отказать и уйти обратно, во двор, но, обернувшись, заметила, как на пороге дома, оперевшись плечом о дверной косяк, за ними наблюдает Радоб. И так материнское сердце тронула его забота, весь его вид - молодой, цветущий, на фоне старого и полуразваленного дома ( куда ж он невесту приведёт -то? Станут у Гаура жить- местные покоя не дадут. Засмеют. Негоже молодым у родителей невесты жить, постыдным даже у бедняков считалось такое.). Она ещё раз перевела взгляд на золотые, блестевшие на ладони кучера. Ох, какую свадьбу она сможет на эти деньги Радобу сделать. Какой дом выстроить - лучший в деревне! Тогда уж пускай кто посмеет рот открыть!
-Я скоро!- махнула она рукой сыну, а затем обернулась к кучеру.- Хорошо. Если дело доброе- я готова.
Оставив лампу у ворот, она подобрала юбки, и поспешила следом за кучером к экипажу. Тот, приоткрыв дверь, подождал, пока Мойра сядет, а затем с лёгкостью запрыгнул на козлы. А затем экипаж резко тронулся с места. Мойра, с силой откинутая назад резким движением, с ужасом вгляделась вперёд - как она могла быть так беспечна! Интуиция била в набат, требуя всеми силами спасаться, прыгать на ходу.
-Доброго вечера, - показалось в круге света из ламп на крыше лицо полноватого господина. - Не бойтесь. Мой слуга не обманул вас. Вы не должны будете делать ничего плохого. - он хищно улыбнулся, протянув к ней большую руку с перстнем, в центре которого наливался огненно- алым яркий большой рубин. - Все плохое здесь буду делать лишь я. - он противно засмеялся, а после бегло пробормотал какое-то заклинание, обездвижив женщину. Медленно, не торопясь, достал тонкий длинный нож с таким же ярко-алым пульсирующим камнем в рукояти. И вонзил его прямо в сердце несчастной. А дальше, когда Мойра, истекая кровью, сползала с сиденья, забормотал новое заклинание. Тонкая золотая струйка потянулась прямо из сердца Мойры, устремившись в камень на его перстне. Монотонно повторяя слова заклинания, мужчина в экстазе прикрыл глаза, ощущая, как чужая сила входит в него. Но ниточка эфемерной субстанции становилась все стала прозрачней, а после и вовсе резко оборвалась. Мужчина открыл глаза, с недовольством пнув кончиком дорогого ботинка тело женщины на полу. Мертва. И силенок маловато - обманула молва, никакой тьмы или мощной силы в ней не было. Так, жалкие отголоски. Этого хватит на несколько месяцев, максимум на полгода. Недовольно прищурившись, он отер кинжал изнанкой сюртука, а затем два раза ударил в потолок экипажа. Тотчас экипаж остановился. Кучер, заглянувший в открытое окно, кивнул. Нужно избавиться от тела, или от оболочки, как любил говорить хозяин.