3.
Когда-нибудь двадцатый век примутся изучать, как лягуху, — без излишней привязанности к ней, точнее, к нему. (Я всего-то цитирую закадровый текст последнего фильма Мити Пташинского с интригующим названием «Ничейный век», а голос Пташинского — конечно, не голос Вернье, но чуть алкогольная хрипотца вызывает доверие у зрительниц). Я предложил Пташинскому (он дал мне сценарий) дописать: «довольно прожорливую лягуху». Забраковал. «Тут, дружок, насквозило личное». Вариант «курица перелетела через навозную кучу» (об авиаторах) вызвал клекот. Смешное, да, получилось у Мити лицо, когда я напомнил, что это… Александр Блок. Забраковал, с комментарием, что я мастер измышлять несуществующие цитаты. Сказал бы, несуществующих поэтов. «Курица, промежду прочим, — продолжал пыхтеть, — добралась до Луны». Справедливости ради, Пташинский не какой-то полоумный идолопоклонник прогресса. Он вообще придерживается мнения, что человечество (видели бы вы его артикуляцию при слове «человечество») вымрет. Но спальные районы на этой самой Луне, тем не менее, скоро перестанут удивлять. Разве я спорю? На что-то Луне надо сгодиться. И на Марсе, готов поверить, найдут какую-нибудь синегнойную палочку. Сто лет уж ищут, так что жизнь, пусть только синегнойная, должна там, из приличия, закопошиться.