24.
И все же, пинаемый жарой, я приступил к плану. Обныривания Таньки — и в пемзовой пене вопль Ваську: «Имейте в виду, у Танюши мечта — стать многодетной матерью» (разумеется, не произнес, вы купились? но обныривания выразительны без слов). Хлюп водной ладонью по брюху подхрапывающего Пейцвера (равно тревожить гиппопотама), подмигивание Золотой кошке (в последнее время необидное панибратство с юницами становится моим стилем, к тому же всегда можно сослаться на соринку в глазу, говорят, в Америке засудили подмигивающего студенткам профессора, а если тик? — боюсь, адвокат запамятовал об этом козыре), — «Спорт и немного виски. А? Нельзя не любить» — Кудрявцеву сквозь спортивную газету, ему известна моя спортофобия, но виски замажут непочтительность, пусть ценит, что вся компания уже не советует ему, разживотевшему, нажимать на спорт, впрочем, газета однозначно лучше, чем появления перед гостями во второсвежей майке с полотенцем наперевес после стационарного велосипеда — Жюли Бланже, атташе по культуре Французской, ляд дери, как сказал бы Андрюша, республики, спросила: «Чей это охранник?» — после, конечно, лучилась — как иначе? — причина не только в миллионах, аромат которых перешибет спортивную амуницию олимпийской сборной, но в доверительном сообщении: «Мсье Делон спрашивал о вас» — и не врал, вернее, врал наполовину — Кудрявцев тогда продюсировал русско-французский фильмец с Делоном — «Последняя любовь» — не видели? я тоже нет — увезти набравшуюся Жюли из поместья было непросто — мы, помнится, обогатили идиоматику пословицей «Поскреби француженку, найдешь рязанскую бабу», проклятые шовинисты.