Было, правда, тяжело, когда ночью (не получалось заснуть) сказала: «Зачем всё?» Чтó мне — крикнуть по-японски то, что кричат на всех языках земли, — Kirisuto ga yomingaera reta! — от меня не слишком убедительно — «Ладно. Я пошутила». Но был и «повод для осторожного оптимизма» — не паллиативное вранье врачей, ведь «для осторожного», и даже пустили на побывку (первый взгляд на стену — на месте ли «Мечтали» — боялась, что продам ради тебя). Аппетит и планы. Снова на медвежью дачу, снова тебя на лыжне, или, слушай, в санях по снегу Маттерхорна летел когда-нибудь, поедем? Но я заготовил сюрприз больший, чем Маттерхорн — или ребус тебе не под силу? — господи, не мучай — новый… роман… Терруанэ! Ну не так, чтобы прямо гений — о, мадам, вам непросто угодить — не гений, не договорила, но другие, признай, просто
ге. Оттоманка, шаль с астрами, твои глаза, удивительные запястья (да, кое-что осталось, — вытягиваешь руки, — и вообще в одеже товарный вид), кофе с каплей коньяка (изумительно, пользительно) — а сигаретку? — можно, змей! — но как бы (задумываясь, привыкла покусывать дужку) ты перевел «distancée enfume»? — нет, типус, ты соображаешь медленно — «дымчатая даль», дарю.