Калоус. Чтоб не смеялись? А почему?
Ремунда (кричит в дверь). Калоус, приехали!
Шум машины, в окна бьет свет фар, шум затихает.
Калоус (Яне). Не реви!
Яна (по-детски вытирает нос рукавом). Я не реву.
Калоус. Нет, ревешь!
Яна. Ну и реву. (Расплакалась навзрыд.)
Снаружи слышен смех людей, выходящих из автобуса. Входит Ремунда, поворачивает выключатель, резкий свет.
Голос матери (с улицы). Не забудь посуду — под сиденьем.
Снова смех, широко открывается дверь, первым вваливается водитель автобуса.
Водитель. Приехали! Пан Калоус, кружку пива!
Акт третий
Третий акт начинается с момента, когда кончился второй. Вслед за водителем входят художник и мясник.
Художник. Пошевеливайся, Калоус! И чтоб холодное было, как полагается. Постоянные клиенты прибыли. Ремунда, ты? Как поживаешь, старик? А ну-ка, скажи быстро: «На дворе трава, на траве дрова, на дворе трава, на траве…» Или посмотри мне в глаза, я по блеску узнаю…
Входит мать.
Ремунда. Добрый вечер, Марженка.
Maть. А, и ты здесь, как всегда.
Художник. Пойду взгляну, чтоб мольберт не украли. У вас мольберты не воруют? (Уходит.)
Мать (Калоусу). Ох, Эмиль, намучилась я!
Калоус. Все время дождь, да?
Maть. Не говори… Мелких огурцов не достала, телятины не было, ручку твою починила… Что с тобой? Чем-то расстроен?
Калоус. Нет…
Напевая, возвращается художник.
Водитель (смахнув рукой пену, отпивает полкружки). Слабовато, но ничего. Кофейку бы с ромом — вот это вещь!
Калоус. Сколько вам еще не хватает до ста тысяч?
Водитель. Да около девяноста. Тысяч. Километров… Вот уж тогда напьюсь!
Художник. Фу! «Напьюсь»… Калоус, ну что у тебя за вино? Никакой инициативы. Никакого новаторства.
Калоус. Вы же знаете — третий разряд.
Художник (показывая на пустую бутылку из-под мозеля). А это что за красотка с изящной талией?
Калоус прячет бутылку под стойку.
Ремунда (неожиданно). Эмиль, пива!
Калоус (художнику). Простите. Я должен обслуживать.
Художник (Ремунде). Ремунда, вам кто-нибудь уже говорил, что вы, собственно, красивый человек?
Ремунда. Это мне на каждом шагу говорят, мастер.
Художник. Не издевайся надо мной, чудовище!
Ремунда. Это, может, у вас в Праге издеваются. А у нас художников уважают. Картинка, что вы мне подарили, у меня над кроватью висит. Одна только рамка в сорок крон влетела.
Художник. Над кроватью?
Ремунда. И днем, и ночью.
Художник. И не надоело смотреть?
Ремунда. Днем меня не бывает, а ночью — сплю.
Мясник (художнику). Почему вы ездите на автобусе, когда у вас своя машина?
Художник (не отвечает, садится, с наслаждением вытягивает ноги, запевает).
Корчма моя родная, Прокопченная, Отняла мою ты молодость…(Оглядывается по сторонам.) Удивительно: всегда здесь пахнет хвоей с легкой примесью хмеля… И часы «тик-так». А время как будто не движется.
Мясник (рассматривает новый пиджак художника, пробует на ощупь). Вот это материальчик!
Художник. Оставь, мясник, не люблю я этого. Ты еще полезешь под стол обследовать мою обувь.
Mясник. Уже обследовал. Туфли ваши — что надо! Импортные.
Художник. Это из Бохума. Кругозор у тебя прямо-таки космический.
Водитель. Бохум… Я там пережил жуткую бомбежку — бомбовой ковер.
Художник. Нет хуже той, какую пережил я в Дрездене.
Водитель. Бохум прекрасный был город.
Художник. Он и сейчас прекрасный.
Водитель. Вам не приходилось случайно встречать там некую Розу Мюллер? Эккенштрассе, 6.
Художник. Розу Мюллер? Нет.
Водитель. В Бохуме хорошие люди. Сердечные. Жмоты, но чистоплотные. Я бы туда хоть сейчас съездил.
Художник. Роза Мюллер?
Водитель. Она из-за меня жизнью рисковала.
Мясник. Лучшие в мире мясники — это немцы, что в ручной работе, что при механизации. Это я вам верно говорю, как специалист. А там еще готовят Ochsenschwanzsuppe — суп из бычьих хвостов?
Художник. Они еще не из того суп сготовят, а такие, как ты, живо слопают. И шапки долой перед ними! Благосостояние и все такое — кто спорит! А как насмотрелся я на их благополучие — покорно благодарю. Благополучие, одно лишь благополучие! Мещанский рай, неоновое Эльдорадо. Но шапки долой! Шапки долой!
Мясник зевает.
Водитель. Шел бы ты спать…
Художник (Яне). Какая грусть на девичьем лице… (Яна не реагирует.) Какая бесконечность взгляда!.. (Художник пожимает плечами.) Поколение молчальников… Слушай, Ремунда, смотрю я на тебя… Хочешь, напишу с тебя портрет? Бесплатно.
Ремунда. А рама?