Энни выслушала его и недоверчиво хмыкнула:
— Браво, ты хороший артист, — она открыла сумочку, достала помаду и зеркальце и заново подвела себе губы. — Ещё немного и я бы поверила, какая я бездушная и жестокая дрянь.
Джейк взглянул на неё с удивлением.
Энни громко хлопнула крышкой зеркальца и убрала его обратно в сумочку.
— Но я не поверила. Поэтому не старайся больше изображать из себя бедного и несчастного мученика, — невозмутимо продолжила она. — Всё ведь обстоит гораздо проще, и ты это знаешь.
— О чём ты?
Энни смерила его долгим снисходительным взглядом и пожала плечами так, словно ответ был очевиден и лежал на поверхности:
— Я о том, что на свете слишком много охотников за приданым…
Джейк на мгновение опешил, растерянно хлопая ресницами:
— С чего ты взяла, что…
— С того, — не дала ему договорить Энни. — Насколько я помню, ты — приютский. Без роду, без племени. Образования и того нет. Да, я знаю, что ты учишься. Но пока ты чего-то добьёшься в жизни, пройдёт немало времени. Да и добьёшься ли? А тут дочка богатеньких родителей. Чем не шанс поправить своё положение? Ты даже сделал мне ребёнка, чтобы привязать к себе. Думал, что забеременев, я уже от тебя никуда не денусь, и прямая дорога к райской жизни обеспечена? Но ты просчитался. Мой отец сразу раскусил тебя и вовремя раскрыл мне глаза на твою истинную сущность. Хороша бы я была, выйдя замуж за проходимца и ловеласа.
Джейк не ответил. Да и что можно было возразить против тщательно воздвигнутых железобетонных убеждений, сдобренных хорошей порцией лжи и домыслов?
— Что же ты молчишь? — донёсся до него словно издалека голос Энни. — Тебе нечего сказать?
Её категоричный вопрос как приставленная к груди шпага требовал: защищайся!
Он с сожалением покачал головой:
— Всё правильно, Энни. Люди твоего круга не должны доверять безродным проходимцам вроде меня. На свете, действительно, слишком много охотников за приданым. Но я не могу понять одного: почему тебя это так беспокоит? Ведь ты же просто проводила со мной время.
— Не исключено, — Энни тряхнула головой, откидывая за спину волосы. — А вот ты наверняка рассчитывал на большее.
— Если речь идёт о серьёзных отношениях, то да. Впрочем, ты всё равно мне не поверишь. Ты убеждена, что я преследую корыстные цели. Но прошу тебя, Энни, не нужно унижать меня недоверием только потому, что так считает твой отец. Я не заслужил этого. Конечно, я не безгрешен. У меня куча пороков и недостатков. Я вполне чётко представляю, чего хочу от жизни, а мои честолюбивые замыслы порой пугают даже меня самого. Но в одном ты глубоко заблуждаешься: ни за что на свете я не сделал бы тебе больно.
Энни склонила голову на бок.
— Серьёзные отношения? — переспросила она, и на её красивое задумчивое лицо набежала лёгкая тень. — А если бы я предложила тебе забыть старые обиды и начать всё сначала, что бы ты ответил?
— Тебе нравится издеваться? Или это твой очередной каприз?
— И всё-таки?
Глядя на роскошные, рассыпанные по плечам золотистые пряди, он подумал, что, возможно, ещё месяц назад её провокационный вопрос застал бы его врасплох, поселил в душе смятение и хаос, а может быть даже окрылил на новые любовные подвиги. Но сейчас…
— Знаешь, Энни, может я и обычный человек, без роду, без племени, как ты говоришь, но всё же не бродячий пёс, которого за ненадобностью можно выгнать со двора, а при желании позвать обратно. Даже у бездомной собаки есть чувство собственного достоинства, — он пристально посмотрел на девушку. — Зачем ты пришла, Энни?
Она в нерешительности отвела глаза, словно раздумывала, стоит ли с ним откровенничать.
— Я хотела кое-что тебе рассказать, — серьёзно заявила девушка. — Но только в том случае, если ты честно ответишь на вопрос: нужна я тебе или нет? Без папы, без моего приданого, без роскошного дома с бассейнами и машинами, без счёта в банке. Практически нищая.
Она не сводила с него пристального пытливого взора.
Джейк смотрел на неё снизу вверх — такую изысканную, красивую, манящую. Смотрел в её томные, голубые, до боли знакомые глаза. Не сводил взгляда с её чувственных чуть приоткрытых губ, вдыхал пьянящий аромат дорогих духов, и… в то же время понимал: что бы она ему ни говорила, между ними всё кончено, возврата к прошлому нет. Он вдруг поймал себя на том, что кроме пустоты ничего рядом с ней больше не чувствует, словно где-то глубоко внутри него лопнула, оборвалась какая-то очень важная струна.