— Прошу всех занять свои места, — сказал он и стукнул молотком по кафедре. — Продолжается слушание дела «Народ штата Нью-Йорк против Леона Нортона».
Затем посмотрел в сторону адвоката:
— Защита готова?
— Да, Ваша честь, — отозвался Джеффри Коллинз.
— Сторона обвинения готова, — сообщил со своего места Сэм Гордон.
Судья окинул его бесстрастным взглядом:
— Я так понял, вы сегодня лично собираетесь вести это дело?
— Совершенно верно, Ваша честь, — кивнул окружной прокурор.
— Хорошо, приступайте.
Сэм Гордон встал.
— Уважаемый суд, господа присяжные, — прокашлявшись, сказал он. — Моё первое выступление будет кратким. Я знаю, что каждый из вас прекрасно осведомлён обо всех аспектах этого незаурядного дела, и поэтому нет нужды лишний раз перечислять, в чём именно обвиняется владелец элитного гольф-клуба Леон Нортон. Вместо этого я собираюсь вызвать для дачи показаний своего главного свидетеля.
— Хорошо, приглашайте, — немедленно распорядился судья.
Окружной прокурор кивнул головой и объявил:
— В свидетельскую ложу вызывается Джейк Сандерс, офицер двадцать первого полицейского участка Манхеттена.
Джейк через весь зал прошёл к месту дачи показаний.
Все двенадцать присяжных как по команде подались вперёд, предвкушая необычное, занятное представление. На их лицах Джейк заметил не только откровенное любопытство, но и определённую холодность и неприязнь, которые подсказали ему, что ситуация, обрисованная Джеффри Коллинзом, была гораздо серьёзнее, чем он предполагал.
За адвокатским столом рядом с Коллинзом сидел обвиняемый Леон Нортон, встретивший появление свидетеля сдержанной ухмылкой.
Пресса тоже была здесь. Жаждущая скандальных разоблачений публика жадно требовала новых подробностей, и газеты исправно поставляли их прямо из зала суда.
— Пройдите вперёд и дайте присягу, — сказал пристав.
Джейк поднял правую руку и произнёс над Библией слова присяги, после чего занял свидетельскую ложу.
Окружной прокурор вышел из-за стола и подошёл поближе к нему.
— Итак, мистер Сандерс, знаете ли вы этого человека? — спросил он, указывая зажатым в руке карандашом в сторону Леона Нортона.
Джейк медленно повернул голову и посмотрел на обвиняемого. Их взгляды встретились. Он несколько мгновений глядел в жёлтые немигающие глаза бывшего палача и чувствовал как в висках начинает бешено пульсировать кровь.
Губы Леона слегка вытянулись, посылая ему едва заметный циничный поцелуй. Джейк крепко до хруста стиснул зубы и, не отводя взгляда, коротко произнёс:
— Да, знаю.
— При каких обстоятельствах вы познакомились?
— По приказу этого человека меня похитили и силой доставили к нему в дом.
— Скажите, с какой целью было совершено похищение?
Джейк помедлил с ответом.
— Я повторяю вопрос. С какой целью было совершено похищение? — продолжал настаивать Гордон. — Ответьте, пожалуйста, суду, мистер Сандерс.
Джейк обвёл взглядом сидевших в зале суда людей, не сводивших с него любопытных глаз, и облизнул языком пересохшие вдруг губы. Ему было мучительно стыдно за своё, пусть и вынужденное участие в этой зловонной истории. Ему казалось, что не Нортона сейчас судили, а его самого.
— Леон хотел, чтобы я на него работал, — наконец, выдавил он из себя.
— В чём заключалась ваша работа?
— Я должен был оказывать его клиентам интимные услуги.
— Нортон, конечно же, получил ваше согласие?
— Я протестую, Ваша честь! — закричал со своего места Джеффри Коллинз. — Прокурор нарочно подталкивает свидетеля к заведомо ложному ответу. Нам хорошо известно, что главный свидетель сам являлся одним из клиентов.
— Протест отклоняется, — сказал судья. — Это ещё не доказано. Мы обязаны выслушать доводы обеих сторон. Продолжайте.
— Итак, — с воодушевлением продолжил обвинитель. — Это происходило с вашего добровольного согласия?
— Разумеется, нет, — с едва прикрытой яростью отозвался Джейк и мельком взглянул на Леона. — По-моему, ни один нормальный человек не согласится на подобную мерзость.
— В случае отказа вам грозили физической расправой? — спросил Гордон.
— Да, сэр.
— Это были пустые угрозы?
Джейк слабо усмехнулся:
— К сожалению, нет.
Прокурор кивнул головой.
— Скажите, а имя Рауля Адамса вам о чём-нибудь говорит? — задал он следующий вопрос.