Джейк растерялся. Такого поворота событий он никак не ожидал:
— Я очень польщён, доктор. И тронут. Но… семейный ужин…
— Давай так, — перебил его Дуглас. — Я для тебя уже не доктор, слава богу. Зови меня просто Мартин и обращайся ко мне на «ты». А насчёт семейного ужина не переживай: всё будет уютно и по-домашнему. Уверен, тебе у нас так понравится, что ты будешь частым и желанным гостем в нашем доме.
Джейк с благодарностью улыбнулся:
— Я не сомневаюсь, что мне у вас понравится. Вот только надоедать вам и быть частым гостем у меня не получится как бы я ни хотел.
Лицо хирурга удивлённо вытянулось:
— Почему?
— Я собираюсь уехать из города, — спокойно заявил Джейк. — Даже не из города — из штата.
— И куда?
— Пока ещё не знаю. Может быть, в Канзас или Аризону.
— Погоди, погоди… Ты решишься вот так вот всё бросить и уехать? — встревожено переспросил врач.
— Да, доктор… простите, Мартин… Всё это время я лишь дожидался окончания судебного процесса. Теперь меня здесь ничто не держит, — сказал Джейк. — Я — человек одинокий, семьи у меня нет. А полицейские — они и в других местах нужны. На днях я поговорю с шефом о своём переводе.
Он заметил в глазах хирурга странную непонятную напряжённость и, немного промолчав, доверительно добавил:
— Понимаете, Мартин, если я останусь здесь, то вряд ли смогу забыть всё, что со мной было. Благодаря газетчикам меня тут знает каждая собака. Каждая шлюха, каждый обдолбанный наркоман будет узнавать меня на улице и смеяться в лицо, припоминая подробности судебного процесса.
— Ты боишься этого?
— Боюсь? — переспросил Джейк и горько усмехнулся. — Ещё не хватало дрожать перед каждой шелухой. Нет, Мартин, дело не в этом… Просто мне сейчас очень тяжело. Морально тяжело. Если я хочу жить дальше, мне нужно постараться всё забыть. Сделать так, чтобы ничто больше не напоминало об этом кошмаре. Другими словами — сменить обстановку и начать жизнь заново. Другого выхода я не вижу. Поймите, док, они растоптали меня, уничтожили, вывернули наизнанку. Того прежнего Джейка Сандерса больше нет… И никогда уже не будет.
Он опустил голову.
Мартин Дуглас неторопливо поднялся с кушетки и медленно прошёлся по кабинету.
— Я очень хорошо тебя понимаю, — сказал он. — Но это получается побег от самого себя.
— Да, наверное. Но я так решил.
Дуглас подошёл и встал рядом. Он смотрел себе под ноги:
— Ты уедешь даже в том случае, если я скажу тебе что-то очень важное?
— Ещё какая-нибудь страшная болезнь? — скупо усмехнулся Джейк. — Мне уже не привыкать к плохим новостям. Но я обещаю вам, что буду соблюдать на новом месте все ваши рекомендации.
— Нет, болезней с тебя уже хватит, — медленно произнёс Дуглас.
Он вынул из кармана брюк носовой платок и принялся протирать им стёкла очков. Рука его мелко подрагивала. Возвращая очки на нос, он пару раз промахнулся, рассеянно ткнув себя дужкой сначала в висок, потом в щёку.
А он не на шутку взволнован, отметил про себя Джейк. Что же такого могло произойти, чтобы всегда твёрдая и уверенная рука хирурга дрожала как осиновый лист?
Доктор сунул носовой платок мимо кармана, даже не заметив этого. Он вздохнул и развёл руками.
— Я не представляю с чего начать. Не знаю, как ты воспримешь эту новость.
Желая его подбодрить, Джейк поднял с пола платок, и встал, с терпеливым участием заглядывая в глаза.
— Я вас очень внимательно слушаю, Мартин.
Врач покусал нижнюю губу и мотнул головой, словно отгонял от себя остатки сомнения.
— Ты помнишь, как мы с тобой беседовали о наших родственниках?
— Да, конечно, — кивнул Джейк, не понимая, куда он клонит.
Дуглас робко поднял на него глаза и посмотрел пристально и тревожно.
— Я — твой отец, Джейк.
Платок выпал из руки. Ошеломляющая новость на несколько мгновений парализовала Джейка.
— Что? — наконец переспросил он и тяжело сглотнул. — Вы это серьёзно?
— Как никогда! Такими вещами не шутят, мальчик мой, — горячо заверил его Дуглас. — Господи! Я всю жизнь мечтал иметь сына, но ничего не знал о тебе.
Он внимательно ловил его взгляд, желая убедиться в том, что услышан и понят правильно.