— Ты мне не веришь, Джейк? Сомневаешься?
Джейк неуверенно пожал плечами.
— Даже не знаю, что сказать. Это так неожиданно… Я растерян… Но с чего вы вдруг так решили?
Хирург грустно улыбнулся:
— Джейк, мальчик мой, ведь я и есть тот самый студент, который много лет назад так безответственно завёл любовную интрижку с молоденькой красавицей-медсестрой. Ты так похож на свою мать! Я когда тебя впервые увидел, сказал себе: так не бывает. Но когда услышал твой рассказ о девушке по имени Марго, меня словно током ударило, и всё сразу встало на свои места.
Мы действительно были молоды и вполне понятно увлеклись друг другом. Она у меня ни о чём не спрашивала, ни о чём не просила и, если честно, меня устраивало такое положение вещей. Нам просто хорошо было вместе. Как-то вскользь я упомянул о своей невесте и о том, что по возвращении домой женюсь. Конечно, это было глупо и бестактно с моей стороны. Я тогда как-то не задумывался, что мои откровения будут ей неприятны. И только теперь я начал понимать свою ошибку, наивно полагая, что Марго попросту весело проводила со мной время. Гордая и независимая девушка по-настоящему любила меня и не хотела обязывать к чему-то человека, принадлежащего другой женщине. Она ждала, когда я сам сделаю свой выбор. Я этого не понял и не оценил.
Когда мы расставались, не было ни слёз, ни истерик. Она держалась молодцом. Я обещал написать ей. Но когда вернулся домой, то оказался в самом водовороте семейных проблем. Я не сдержал своего обещания, а когда вспомнил о нём, было уже поздно. Прошло слишком много времени и писать было ни к чему. Я решил, что она давно вышла замуж и растит своих детей… Господи! Если бы я только знал! — сокрушённо воскликнул врач. — Джейк, дорогой мой, я не могу себе представить, что из-за моей глупой безответственности вся твоя жизнь пошла кувырком с самого рождения. Ты вправе осуждать меня и ненавидеть. Я виноват перед тобой и даже не смею молить тебя о прощении. Мне нет оправдания. Презрение — это всё, что я заслужил…
Плечи хирурга поникли. Он низко опустил голову и замолчал.
Неожиданно для самого себя Джейк медленно поднял руку. Его пальцы дрогнули и неуверенно коснулись тёплой, колючей щеки отца. Он понимал, что своей робкой лаской зажигает в его измученной душе искорку надежды. Мартин Дуглас поднял голову.
Теперь, зная правду, Джейк был потрясён поразительным сходством. Серые глаза врача смотрели на него точно его зеркальное отображение. Так вот откуда этот знакомый взгляд и стойкое ощущение, будто встречался с человеком раньше.
По щеке отца скатилась слеза, затерявшись в густой с проседью бороде. Мелко задрожали губы. Этого Джейк вынести не мог. Он обнял его и привлёк к себе, чувствуя, как сердце наполняется чем-то горячим и щемящим. Тело врача обмякло в его объятиях, плечи затряслись: он беззвучно рыдал и нисколько не стеснялся этих слёз.
— Не надо, — взмолился Джейк, остро осознавая, что ещё чуть-чуть и у него у самого из глаз потоком хлынет тёплый, солёный дождь. — Пожалуйста.
Он подвёл отца к кушетке и, усадив его, опустился перед ним на корточки:
— Зачем вы травите себе душу? Ведь того, что было, уже не вернуть. И не исправить. К счастью, судьба сжалилась над нами и дала нам второй шанс.
— Боже, Джейк, даже не представляю, как ты все эти годы рос один? Без родительской заботы, ласки, домашнего тепла, — скорбно покачал головой Дуглас.
Джейк мягко улыбнулся нахлынувшим вдруг воспоминаниям:
— Знаете, док, будучи ещё мальчишкой, я страстно желал отыскать своего отца. Я заранее оправдывал все причины, по которым тот мог от меня отказаться. Даже придумал себе сказку о секретном агенте, якобы вынужденном от всех скрываться, выполняя опасное и ответственное задание. В каждом подозрительном мужчине в плаще и тёмных очках я угадывал силуэт отца, который пришёл украдкой на меня посмотреть. Это был самообман, но чтобы не разочаровываться, я подыгрывал сам себе и, отвернувшись, тихо шептал: «Не бойся, папа, я тебя не подведу, не выдам». До определённого момента я искренне верил, что отец обязательно заберёт меня из приюта. Но время шло, а он так и не появлялся… И вот спустя столько лет мои молитвы, наконец, услышаны, а я не знаю, что мне делать: плакать или смеяться? Маленький мальчик вырос и перестал верить в агентов.
Дуглас участливо вздохнул.
— Я понимаю, тебе сейчас трудно оценивать ситуацию. В тот период, когда ты так остро нуждался в отце, меня не было рядом. Ты был одинок все эти годы, — из его груди вырвался тяжёлый вздох сожаления. — На твоём месте я бы вряд ли простил своего отца даже за меньшую провинность.