Это была не простая гроза. В ужасе от её мощи я низко пригнулась к шее кобылы. Гость ещё крепче сжал меня, и я испугалась, что он сломает мне рёбра. Кони били копытами и ржали. Их гривы развевались на ветру, словно спутанная пряжа.
Затем, столь же внезапно, как и началась, гроза закончилась, и вокруг воцарилась могильная тишина.
Откуда-то, возможно, с самого неба, проревел могучий голос:
– Вы нарушили клятву, которую дали мне. Прочь отсюда! – В ответ раздался хор голосов, но расстояние не позволило мне расслышать слова. Увы, небесный глас был неумолим. – Живите в страдании и умирайте в муках! Вы потеряны для меня, а я – для вас!
Ветер вернулся новыми порывами, неся с собой ворохи сухих листьев. Они летели мимо нас, и ветер разносил их во все стороны. Я не поднимала головы, пока ветер не стих. Лишь тогда я посмотрела на Мадога. Опустив голову, он сгорбился на спине жеребца, но Томас по-прежнему безмятежно спал в его руках.
Гость продолжал цепляться за меня сзади. Я направила свою кобылу ближе к лошади Мадога.
– Это был он? – прошептала я. – Тёмный Лорд?
Мадог похлопал меня по плечу – мол, не бери в голову.
– Думаю, он уничтожил Добрый Народец, как я и предсказывал.
Я вспомнила листья, летевшие мимо меня во время грозы, крики, которые я слышала.
– Значит, теперь мы можем их не бояться?
– С Добрым Народцем всегда нужно быть начеку. Хотя их разбросало по всему свету, они наверняка станут искать соплеменников и попытаются воссоединиться.
– Но ведь другие подобные племена далеко отсюда, не так ли?
– Добрый Народец – такие же странники, как и мы. Они никогда не засиживаются на одном месте слишком долго. Кто скажет, далеко они или близко? – Он посмотрел на меня и угадал мой страх. – Не тревожься, Молли. Они будут слишком заняты тем, чтобы учиться жить, как простые смертные. Поверь, им сейчас не до охоты за тобой или твоим братом.
– Но что, если их королева восстановит свою власть? Она может…
– Не бойся, не восстановит. Не сможет. Её сила и её магия исчезли.
– Ты в этом уверен?
– Насколько это возможно, Молли. Успокойся и лучше думай о Томасе и о том, как стереть Добрый Народец из его памяти. Да и из твоей тоже.
– А как же Дуата и Эйслинн? Куда они пойдут? Что будет с ними?
Мадог опустил голову, чтобы я не видела его лица.
– Я не знаю, Молли. Не спрашивай меня больше.
Я больше не говорила о Дуате. Было ясно, что Мадогу больно говорить о ней. Я молча размышляла об их судьбе и о судьбе детей Доброго Народца. Дуата и Эйслинн – сильные женщины, но что ждёт, например, Кэлина и Сибиллу? Такие маленькие, такие беспомощные, неужели они станут просить милостыню на дорогах?
Постепенно Мирквуд залило солнечным светом. Над нашими головами защебетали птицы. Я откинула голову и поискала их глазами среди листвы.
Пересмешники, малиновки, дрозды, жаворонки – как же давно я их не видела! Постепенно деревья стали расти реже, и сквозь листья проникало больше света. Тени больше не пугали, и я увидела в просветах синеву неба.
Сначала моё настроение улучшилось, но по мере приближения к границе Мирквуда, я опустила голову, глядя на изящные ноги моей кобылы. Каждый шаг приближал меня к дому. Мне не терпелось оказаться в материнских объятиях, вдохнуть запах папиной трубки, но Томас вселял в меня тревогу.
Он всё ещё спал, и его голова мягко ударялась о грудь Мадога. Его веки подрагивали, рука касалась лица, как будто солнечный свет беспокоил его. Что он скажет, когда проснётся?
Глава 16
Во второй половине дня мы поднялись на вершину холма. Отсюда открывался вид на Нижний Хексэм и окружавшие деревню фермы. Вдалеке я рассмотрела наш дом. Мама развешивала выстиранное белье, а папа работал в саду! С того места, где я стояла, они казались не больше моего пальца.
Гость выглянул из-за моей спины.
– Ты видишь свой дом?
– Да, вон там, – указал я. – Где мама вешает на верёвку бельё. Видишь?
– Вижу её, вижу её. А мужчина – он папа?
– Да, это папа. – Я повернулась к Мадогу. – Ты пойдёшь с нами?
– Вряд ли, Молли, – сказал он. – Тебе лучше пойти одной.
– Но что, если они обрадуются Томасу и мне, но не Гостю?
– Если дела пойдут плохо, я буду рядом. Даю тебе слово.
Со спящим Томасом на руках Мадог соскользнул с коня. Затем шёпотом велел мне спешиться и помочь Гостю, после чего осторожно усадил Томаса на мою кобылу и сделал из своего ремня уздечку. Обмотав это подобие поводьев вокруг Томаса, он постарался как можно крепче привязать его к лошадиной спине.