– А! Ваша Каменность, простите слугу вашего… хватит, ирод, я сдаюсь! Не трави душу! – взвыл через пару минут сварт.
– Мои допросы никто не выдерживал. Так было и так будет, – хмыкнул Салаар.
– Тогда… – начал было местный вампир.
– Да, тогда им займутся паладинши. Они в этом более опытные и точно зададут правильные вопросы. А мы пока поговорим о своем, вампирском. Ты ведь не против? – усмехнулся Салаар.
И возразить его собеседник не мог. Дознаватели из бывших паладинш Дауроса были хороши, это общеизвестно, и вряд ли после смерти они этот навык утратили, скорей уж, став нежитью и обретя холодный разум, стали вести допросы еще лучше, а вопросы задавать правильней.
Не стоит забывать и о возможности наблюдения… нет, не так, настоящей задаче вампира – следить за своим сородичем. Не пойди он за ним, это было бы подозрительно. И, очень глупо! Ведь пока сам вампир вел бы разговор с пленником, Салаар мог бы, будучи предоставленным самому себе, сделать что угодно. Вплоть до связи с врагами и передачи тем данных.
Потому бедному вампиру ничего не оставалось, кроме как кивнуть. И выйдя наружу, оба кровососа замерли на крыльце скромного, но толково сделанного убежища сварта. Миг, и Салаар резким выпадом руки пробивает грудную клетку своего сородича.
– Ни капли крови… и да, сейчас ты вообще-то должен был умереть. Впрочем, да, ты должен был умереть в том случае, если бы не был марионеткой. Эй, кукловод, может покажешься? – повысил голос на последних словах Салаар, вытаскивая руку из груди вампира, который и не думал падать или умирать, а рана на его груди не спешила затягиваться.
Если пережить пробитую грудную клетку вампир в принципе может, вот только не из этого мира, где первая ступень клыкастиков имела слишком много недостатков, а невендаарский, то вот отсутствие регенерации и какой-либо реакции на дырку в груди очень явно намекали, что Салаар не ошибся.
– Занятно, и как же ты меня заметил? – произнес вампир с пробитой грудью, уже другим голосом. Старым, немного усталым, и, пожалуй даже, доброжелательным.
– Так и будешь пользоваться этой куклой? Неужели самому так страшно показаться, невежливый марионеточник? Хоть бы представился, для начала, – шутливо хмыкнул Салаар, проигнорировав вопрос, на который не собирался давать ответ.
– Ох, прошу прощения и приветствую. Я – Эльпиритстер Вечный. Что же касается личного общения, то именно этим мы и занимаемся, просто, как мне кажется, тебе самому будет куда удобней, если я буду… как бы это правильней выразиться? Более осязаем? Да, довольно верное выражение, – и с этими словами из тела вампира-марионетки выглянул призрачный силуэт мужчины в возрасте. Не старика, но пожилого, если так вообще можно сказать о внешности призрака.
– О! Я слышал о тебе, бывший Великий Маг и приближенный самой Крипты, внезапно переметнувшийся на сторону Единого в решающий момент ударивший свою богиню со спины. Да у нас прямо сходка предателей… вот только, тебя я презираю. Я лучше окончательно погибну, чем подведу свою богиню, как вообще можно поступить подобным образом, я даже не представляю. Одно дело сменить сторону в разборках смертных. Нам это свойственно. Но предать ту, которая наделила тебя твоей мощью, дала знания, заботилась и защищала? Предать собственную веру! Мда… в общем, говори, чего тебе надо, мразота, и мы расходимся, – “вежливо пообщался” Салаар, сохраняя прежнюю легкую улыбку. И признавая, что несколько сорвался. Ему, жаждущему вернуться к своей богине, и знающему, что означает забота подобной сущности, совершенный в прошлом поступок его собеседника был непонятен. Нет, не просто непонятен, он был полной дикостью.
А еще, собеседник его удивил. Того, что марионеточник окажется внутри управляемого тела вампир не учел вовсе. В его прошлом мире нежить не могла засесть в теле другой нежити, да и с его возможностью соприкасаться с духами, он вообще забыл о некоторых их свойствах.
– Хах, я же говорил, что на разговор надо было отправить нашего Великого Культиватора, а не меня. Не пойми меня неправильно, лично я не особо желаю служить Единому… но… знаешь… я привык к своему бессмертию, а Он вполне может отобрать этот дар. Да, я, прожив столько лет, банально боюсь “уйти в смерть”. Особенно теперь, когда я совершил ту свою глупость… своё предательство. Мимолетная слабость превратилась в роковую ошибку, которую не исправить. Но давай не будем об этом? Ты и сам не так уж и чист, – спокойным голосом с нотками грусти в нем поведал призрак.