Элис сделала два болезненных глотательных движения и открыла глаза.
— Ладно, нет худа без добра, — горько произнесла она. — Надо думать о лучшем. По крайней мере, мне теперь не придется стричь на ногах ногти…
— Я хотела сказать, — перебила пациентку Дженни, — что ваши новые ноги практически неуязвимы, им неизвестно чувство усталости, а внешне они ничем не отличаются от настоящих ног. Поймите, если бы мы, например, оставили коленные чашечки, то вы никогда бы не встали на ноги. А так через несколько месяцев вы сможете даже танцевать.
— Расскажите мне всю правду, — взяв себя в руки, попросила Элис. — Что во мне еще нового?
— Еще?!
— Я хочу знать все. Что вы еще удалили? Какую часть меня вы оставили?
— Вы тот же самый человек, каким были и прежде.
— В каких частях моего тела больше нет крови?!
— Элис, вам надо успокоиться.
— Сейчас же говорите, черт возьми!
— Ладно, — неохотно согласилась Дженни Ренкин. — Еще у вас заменены почки и левая рука от предплечья. И, наконец, у вас новое сердце.
— То есть? — не поверила своим ушам Элис. — И это все?
— Сердце, а также масса швов и клея, особого клея, которым мы склеивали сломанные ребра. Со временем все это рассосется, не оставив следа.
Элис, ошеломленная услышанным, неподвижно лежала в кровати.
— Боже мой, я просто мертва, — наконец прошептала она. — Я отличаюсь от больного, жизнь которого поддерживают механизмы искусственной вентиляции и гемодиализа, лишь тем, что эти машины и механизмы спрятаны внутри меня.
— Я знаю, что это печально…
— Печально?! — взорвалась Элис. — Да я уже просто не человек!
— Нет, не совсем так.
— Как вы можете это говорить?! В вас есть что-нибудь искусственное?!
— Элис…
— Уходите! Пожалуйста, уходите! Я хочу остаться одна!
Даже закрыв глаза, Элис чувствовала, как доктора обмениваются взглядами. Наконец она услышала, как Ренкин поднялась с кресла.
— Хорошо, Элис. Мы оставим вас на некоторое время. Но подумайте, ведь машина не испытывает печали. Такие чувства доступны только человеческим существам.
Когда врачи ушли, Элис потянулась к зеркальцу, которое до этого момента боялась взять в руки. С чистой зеркальной глади на нее смотрело лицо Франкенштейна. Длинные черные волосы были коротко острижены, и в некоторых местах светились залысины. Вместо своих красивых зеленых глаз Элис увидела черные, как смоль, радужные оболочки, окруженные белоснежными полями.
Уронив зеркальце, Элис громко и безутешно зарыдала.
Так как встать с кровати самостоятельно Элис еще не могла, ей ничего не оставалось, как упорно тренировать свои новые глаза. Напрягая глазные мышцы, она переходила от инфракрасного излучения х ультрафиолетовому, а затем к обычному зрению. Удивительные глаза могли даже работать в режиме «стоп-кадра». В них было лишь одно неприятное свойство: каждый раз, когда Элис чихала или кашляла, она сбивалась с обычного зрения и воспринимала вещи в инфракрасном излучении.
Шло время, и Элис наконец поднялась с постели. На инвалидной коляске она часто подъезжала к окну и часами смотрела на красивые разноцветные звезды. Нынешнее уникальное зрение позволяло Элис видеть новые, еще зарождающиеся небесные тела, недоступные людям с обычным зрением. Она разглядела даже Объект Беклина — таинственную часть Туманности Ориона.
Временами Элис должна была протирать глазные яблоки, как очки, потому что слезы совершенно не помогали. Да и немного их, слез, осталось-то.
Двери в палату Элис Нассэм были открыты настежь, но все же Карл, прежде чем войти, громко постучал в стену.
— Да, войдите, — пригласила Элис.
Карл сделал шаг вглубь комнаты и остановился.
— Здравствуйте, — поприветствовала гостя Элис.
— Вы меня не знаете, но мне хотелось бы узнать о вашем здоровье.
Преодолев неловкость, Карл сделал еще несколько шагов. Доктор Венг предупредил его, что Элис еще очень слаба, но Стэнтон пренебрег советом доктора.
— Я хотел бы извиниться перед вами за те страдания, которые вам пришлось испытать по моей вине.
Элис удивленно вскинула брови.
— Кто вы?
— Меня зовут Карл Стэнтон.
— Карл Стэнтон… — задумчиво повторила Элис. — Я слышала это имя.
— Я управлял «челноком», который столкнулся со станцией.
Внезапно Элис почувствовала, как внутри нее растет негодование. Она задохнулась от возмущения.
— И у вас хватило наглости явиться сюда!