Все еще колеблясь, я посмотрела в разноцветные глаза. Отказать — значило нанести хозяину дома несмываемое оскорбление. Но и пить из его рук — было нарушением всех и всяческих приличий. А их мне вколачивали накрепко. Такой жест могли позволить себе только очень близкие люди. Я сомневалась, что мой похититель принадлежит к таковым. Итак, оскорбление человеку, в замке которого я нахожусь по принуждению, или нарушение приличий? Иллюзорные весы в моей голове хрупнули и рассыпались песком в тот момент, когда я губами коснулась краев наполовину полного кубка. Король не отнял руки до тех пор, пока я не выпила все до капли. Я глубоко вздохнула:
— Благодарю…
— Не стоит, — усмехнулся он, тонкой льняной салфеткой промокая край моих губ. Я порадовалась, что не умею краснеть. — Вы говорили про трезвый рассудок, — Король взял в руки небольшой ножичек для фруктов, поднес его к глазам, словно пытаясь рассмотреть насколько остро лезвие. Отблеск камина упал на него, преломился, пуская блик по комнате. Король взял в руки крупную, иссиня-черную сливу, и разрезал её напополам. Вынул косточку. Все это время я, завороженная, наблюдала за ним. Было в его действиях что-то такое, чему я не могла придумать названия. Но и страх тоже присутствовал. Одним движением пальцев этот человек мог сделать со мной все, что угодно. Я пообещала себе быть еще осторожнее с ним. Он, нарочито медленно, положил половинку сливы себе в рот. — Видите, княжна. Я тоже ем эту сливу. Она не отравлена.
Прежде, чем я успела сказать что бы то ни было, он поднес вторую половину к моим губам. Великий Дух… Было стыдно. Очень. В этом было что-то настолько личное, что просто не могло происходить между двумя людьми, познакомившимися полчаса назад! К тому же, при таких обстоятельствах. И нельзя сказать, чтобы я была в восторге от происходящего. Я все же была Светлой Княжной, равной ему по происхождению, и его действия оскорбляли меня. Но я была не в том положении, чтобы противиться. Приоткрыв губы, я постаралась как можно осторожнее, чтобы не коснуться его пальцев, взять сливу. Однако, Колдун, словно бы нечаянно, провел указательным пальцем по моей нижней губе. Я вздрогнула и отшатнулась, пытаясь успокоить бушующие в голове мысли и взять себя в руки.
— Так для чего же, Ваше Величество, вы пригласили меня в гости? — когда слова слетели с моих губ, я поняла, насколько это была неудачная попытка сгладить неловкость ситуации. Дух-Хранитель, сколько же можно напоминать себе: «Не говори, что думаешь, а думай — что говоришь», а потом противоречить этой золотой истине и набивать себе шишки?
— Вы считаете, что вы у меня в гостях, княжна? — он очень странно посмотрел на меня. От этого взгляда захотелось поежиться, и уползти вглубь кресла. Но я не имела права вести себя, как простолюдинка. Вместо этого я лишь попыталась непринужденно пожать плечами:
— Отнюдь. Я прекрасно сознаю, где, у кого, и в каком положении я нахожусь. Однако, слово «плен» звучит несколько грубо, не находите?
— Но зато оно куда лучше отражает текущее положение дел, — если бы взгляд мог замораживать… Хотя нет, не так. Если бы он добавил в свой взгляд хотя бы немного тех жутковатых способностей, которыми обладает, то я бы уже давно превратилась в ледяную статую. Я не уставала напоминать себе, насколько этот человек был опасен. Но, как известно, самый опасный противник — непредсказуемый. Король-Колдун был именно таким. И сейчас он открыто давал мне понять мое место. Я опустила глаза, пытаясь справиться со все нарастающими страхом и раздражением. От глаз моего похитителя это не укрылось:
— О, я, похоже, сказал вам ту правду, которую вы не хотели слышать, княжна? Но от этого она не перестает быть правдой.
Я старалась сдерживать свои эмоции. Последнее, что я могла бы сделать — начать кричать или оскорблять Колдуна. А именно этого он и добивался.
— Несомненно, правда всегда останется правдой. Другое дело, что для всех она разная.
— И какова же она для вас, Ярослава? — Король большим зазубренным ножом отрезал от большого куска мяса совсем маленький, изящно подхватил его двузубой вилкой, и поднес к моему рту.
— Вы первый, — слегка кривя губы в улыбке, напомнила ему я. Пока он, не никак не выразив своих эмоций по поводу моего замечания, жевал мясо, я продолжила — Не слишком ли философские вопросы вы задаете простой женщине, Ваше Величество? Моя правда, независимо от того озвучу я её, или нет, останется моей. И… не могли бы вы угостить меня этим очаровательным вином? У него очень необычный букет.