Грузин подхватил портмоне и стал считать деньги.
Ванечка не стонал уже. Он приподнялся на локте, увидев на лестнице мальчика лет десяти, который с ужасом смотрел на своих окровавленных родителей. Рядом с ним стояла девушка и сжимала руками лицо. Видно, учительница музыки.
Женщина снова доползла до двери. Но на этот раз Мент не позволил ей позвать на помощь — воткнул ей нож в спину. Женщина захрипела.
Мальчик закричал. Учительница закрыла глаза ладонями.
— Я кому сказал — радио включи! — процедил Мент.
— Нет тут никакого радио! — мелькнул Целков. — Юм, тут полторы штуки, — наконец закончил счет Грузин. Он подошел к учительнице и стал поднимать ей юбку. Она не шевелилась.
Жена врача затихла. Судороги прекратились.
Юм склонился к Венцелю:
— Где бабки, козел?
Венцель помотал головой.
— Давай сюда пацана, — приказал Юм Целкову.
— Я вам клянусь, у меня больше нет денег! — завыл Венцель.
Юм придавил каблуком его руку к полу и ножом стал отрезать мизинец. Венцель потерял сознание.
Целков бросился к мальчику, который прятался теперь за учительницу.
Ванечку стошнило.
Юм плюнул в него.
— Дерьмо! Пошел отсюда! Принеси воды! Этот гад вырубился…
Третья реальность
Черный кружок в руках Наташи словно бы ожил от прикосновения. Отшелушилась вековая корочка, и появился профиль Артемиды. Наташа перевернула казавшийся поначалу никчемным осколок и увидела орла, схватившего когтями дельфина, а под рисунком подпись — Ольвия.
Это была монетка в один асе. Довольно ординарная находка. Таких здесь выкопали уже сотни. Но разве речь идет о приоритетах? Ты держишь в руках монету, которую когда-то носил в мешочке или за щекой древний грек. Это была мелкая монета, значит, она побывала в руках у многих. Эти руки отшлифовали ее, а вот даже зазубрина как раз на том месте, куда простерлось крыло орла. Наташа представила себе эту монетку в руках ремесленника или гетеры, а может быть, актера или архонта, странника или гражданина полиса. Как давно это было! Нет, она не верит, что вся древнегреческая история — миф и случилась в пятнадцатом веке нашей эры, как говорят новомодные историки, которых так любит цитировать Виктор. Он просто дилетант…
День уходил за море. Археологи, измученные дневной работой, а сегодня они, по милости того же Виктора, двигали землю от раскопов, потихоньку собирались у палаток, сдавали дневные находки, шли купаться на море, собирались на ночные посиделки.
У Наташи сегодня был банный день. Раз в две недели все мужчины отказывались от своей пресной воды, чтобы Наташа могла вымыть волосы. С водой, здесь было туго. Завозили ее на остров редко и помалу. Еле хватало на чай, на суп или макароны. Но Наташа была среди археологов единственной женщиной, поэтому джентльмены предпочитали поесть два раза в месяц из консервных банок, чтобы преподнести такой милый подарок своей богине.
Воды этой было всего полведра. По-настоящему волосы все равно не промывались, но Наташа не могла не проникнуться благодарностью к мужчинам острова, грела воду и мыла свои пшеничные непослушные волосы, экономя каждую каплю.
Мукой потом было их причесать. Они ложились каждый раз иначе, непредсказуемо и дерзко. Правда, ничуть не умаляя при этом красоты своей обладательницы.
Пока Наташа шла от палатки к «балбеснику», ветер несколько раз изменил ее прическу.
— А! Ждем-ждем! — почти стройным хором закричали джентльмены, завидев стройную Наташину фигуру.
Костер уже горел ровным пламенем, не столько грея холодные казематы, сколько окрашивая стены в уютный розовый свет.
— И что мы сегодня пьем? — весело спросила Наташа.
— Портвейн «777», — неловко брякнул землекоп Веня. Он единственный из всех не имел не то что научного звания, кажется, он даже среднюю школу и ту не закончил. Впрочем, копал отлично, за что и нанимался на раскопки регулярно.
— Веня, вы ошибаетесь, — сказал Граф. — Это благородный напиток, почти амброзия. Ну-ка подайте чашу моей даме.
Граф усадил Натащу рядом и даже приобнял ее за плечи.
Наташе дали алюминиевую кружку, Граф плеснул в нее вина, и Наташа спросила:
— За что пьем?
— Пьем за мою любимую! — сказал Федор.
— За Франческу? — уточнила на всякий случай Наташа, потому что любимые у Федора менялись ежегодно, если не ежемесячно.
— Да! За Франческу!
Портвейн выпили. Граф осоловело поглядел вокруг и сказал:
— Мы скоро найдем театр.
Это была вечная тема. Театр искали уже давно. Наташа приезжала сюда с двенадцати лет, с тех пор искать театр не переставали, впрочем, безуспешно. Каждый год Граф твердил, что теперь-то уж он точно знает, где искать, но каждый год оказывалось, что место выбрано неправильно.