Въ послѣднее время даже въ соціалистическихъ кругахъ широко распространилось убѣжденіе въ способности мелкаго сельскохозяйственнаго производства конкуррировать съ крупными предпріятіями, но трудно понять, какія выгоды можетъ имѣть отъ этой способности мелкій землевладѣлецъ, который все равно не можетъ существовать на доходы со своего клочка земли. Измѣненіе аграрной программы, т.-е. отказъ отъ коренного требованія — перехода земли въ собственность государства, имѣло бы нѣкоторый смыслъ лишь въ томъ случаѣ, если бы въ то же самое время предвидѣлась возможность произвести равномѣрное распредѣленіе земли, т.-е. если бы можно было доставить тремъ милліонамъ владѣльцевъ карликовыхъ хозяйствъ такое количество земли, которое обезпечило бы имъ и ихъ семьямъ необходимыя средства для существованія. Но этого нельзя сдѣлать, не экспропріируя крупнаго землевладѣнія и части богатыхъ крестьянъ; поэтому подобное распредѣленіе такъ же трудно осуществимо, какъ и всеобщій переходъ земли въ собственность государства. Для поднятія національнаго благосостоянія необходимо, чтобы урожаи значительно возросли, по меньшей мѣрѣ удвоились, что при современномъ состояніи сельскаго хозяйства въ Германіи вполнѣ возможно. Но мыслимо ли, чтобы пять милліоновъ мелкихъ хозяевъ, обыкновенно не обладающихъ ни капиталами, ни знаніемъ, между которыми нерѣдко встрѣчаются лица лѣнивыя и небрежныя, могли достичь значительнаго увеличенія урожаевъ съ такой же быстротой, какъ сто тысячъ крупныхъ государственныхъ предпріятій, снабженныхъ всѣми новѣйшими усовершенствованіями и находящихся подъ планомѣрнымъ руководствомъ научнообразованныхъ агрономовъ? Первымъ условіемъ для того, чтобы современный сельскій хозяинъ рѣшился поставить свое хозяйство на высшую ступень, является значительное повышеніе покупательной силы городского населенія. Однако, при настоящихъ условіяхъ подъемъ жизненнаго уровня совершается крайне медленно, и достичь его высшей ступени вообще невозможно по той причинѣ, что до тѣхъ поръ, пока будетъ существовать современный государственный строй, частные капиталы съ естественной необходимостью будутъ сильно возрастать, постоянно отнимая у труда значительную часть произведеннаго имъ продукта. Для достиженія всеобщаго благосостоянія необходимо воспрепятствовать новообразованію капиталовъ, приносящихъ проценты, а сдѣлать это можетъ только соціальное государство. Отсюда не слѣдуетъ, что лица, владѣющія въ настоящее время капиталомъ, должны потерпѣть ущербъ; какъ уже выше сказано, они отчасти могутъ получить даже больше, чѣмъ получали до сихъ поръ. Важнѣе всего, чтобы въ соціальномъ государствѣ въ случаѣ удвоенія населенія и соотвѣтственнаго увеличенія національнаго дохода, та часть его, которая составляетъ проценты на капиталъ, относительно уменьшилась вдвое, а та часть, которая пойдетъ на вознагражденіе труда, увеличилась. Несомнѣнно, что крупные предприниматели и грюндеры, которые въ настоящее время капитализируютъ большую часть своихъ доходовъ, останутся недовольны самой либеральной по отношенію къ нимъ выкупной операціей, такъ какъ они лишатся возможности загребать себѣ львиную долю народнаго богатства и окажутся вынужденными либо цѣликомъ потреблять свою ренту, либо накоплять ее безъ надежды на нарощеніе процентовъ; это такъ же ясно, какъ и то, что для мелкихъ и среднихъ рантье, которые, по большей части, потребляютъ весь свой доходъ, должно быть выгодно, если они обезпечены отъ возможнаго пониженія размѣра процента. Тѣмъ не менѣе и у соціальнаго государства есть одна цѣль, ради которой необходимо допустить новообразованіе процентнаго капитала: вознагражденіе за важныя изобрѣтенія и открытія, за выдающуюся государственную или научную дѣятельность. Но для этой цѣли нужна относительно очень небольшая сумма, для всей Германіи не больше 50–100 милліоновъ въ годъ; эта сумма окажется достаточной для большого, прямо «царскаго» вознагражденія изобрѣтателей. Не забудемъ, что въ настоящее время ежегодное новообразованіе частныхъ капиталовъ превышаетъ эту сумму почти въ двадцать разъ. Новообразованіе 50–100-милліоннаго капитала могло бы быть уравновѣшено усиленнымъ налогомъ на наслѣдства, переходящія къ дальнимъ родственникамъ, который можно было бы взимать въ видѣ процентовъ съ ренты.
Изъ остальныхъ требованій соціалъ-демократіи только одно имѣетъ важное значеніе: поднятіе народнаго просвѣщенія. Школьное обученіе можно продолжить для мальчиковъ до 17–18 лѣтъ, для дѣвушекъ до 15–16 лѣтъ, послѣ этого они могутъ либо прямо поступить въ ряды рабочихъ, въ армію физическаго труда, или же подвергнуться строгому конкурсному экзамену, назначенному для выбора наиболѣе способныхъ и одаренныхъ для подготовки къ высшимъ профессіямъ техниковъ, преподавателей, управляющихъ, врачей, ученыхъ и т. п. Избранные молодые люди могутъ затѣмъ получать образованіе на государственный счетъ, и нормальное время ученія могло бы быть засчитано имъ какъ соотвѣтствующее время обязательнаго труда. Тѣ лица, которыя не закончатъ образованія, должны будутъ для выслуги пенсіи дослужить свое нормальное рабочее время въ общей арміи физическаго труда. Конечно, нельзя лишать доступа къ высшему образованію и тѣхъ, кто не подвергался конкурсному испытанію, назначенному для государственныхъ стипендіатовъ. Въ этомъ случаѣ мы имѣемъ въ виду главнымъ образомъ, дѣтей нынѣшнихъ состоятельныхъ классовъ и тѣхъ рабочихъ, которые по выслугѣ пенсіи почувствуютъ стремленіе къ продолженію образованія. Право поступленія на государственную службу предоставляется только по выдержаніи вторичнаго, выпускного конкурснаго испытанія. Если даже признать правильнымъ мнѣніе нѣкоторыхъ авторовъ, будто современныя условія не подавляютъ даровитыхъ личностей, и будто вообще успѣхъ соотвѣтствуетъ способностямъ, а должности — уму, то все-таки нѣтъ основанія отказываться отъ пробныхъ испытаній, — разъ всѣмъ будетъ доставлена возможность получить высшее образованіе. Вѣдь тогда не представится опасности, что ихъ дорогіе родственники, т.-е. дѣти современной интеллигенціи, за недостаточностью ренты будутъ низведены до степени простыхъ рабочихъ (которые, впрочемъ, въ соціальномъ государствѣ будущаго будутъ находиться въ несравненно лучшихъ матеріальныхъ и интеллектуальныхъ условіяхъ).
Что касается религіи и пресловутой свободной любви, то слѣдуетъ особенно сильно подчеркнуть, что эти вопросы не имѣютъ существенной связи съ соціальной проблемой. Послѣдняя носитъ исключительно экономическій характеръ, и самое лучшее, что можно сдѣлать, это — заняться всецѣло ея рѣшеніемъ, а возможное измѣненіе религіозныхъ и семейныхъ отношеній предоставить будущимъ поколѣніямъ, разъ они сочтутъ подобное измѣненіе нужнымъ. Враждебное отношеніе многихъ соціалистовъ къ современной церкви объясняется тѣмъ, что ея представители ополчаются противъ соціалъ-демократіи. Они должны поступать такимъ образомъ потому, что сами зависятъ отъ государства, т.-е. отъ современнаго общественнаго строя. Но, по моему мнѣнію, соціалъ-демократы дѣлаютъ серіозную ошибку, требуя отдѣленія церкви отъ государства. Когда наступитъ день побѣды пролетаріата, то окажется, что благодаря этому требованію добровольно отдано оружіе, которое помогло бы привлечь къ соціализму круги вѣрующихъ, еще сопротивляющихся ему. Дѣло въ томъ, что христіанство — въ высшей степени соціалистично, даже коммунистично; если сохранится зависимость церкви отъ государства, то ея представители очень скоро станутъ съ гораздо большимъ рвеніемъ защищать новый порядокъ и новую предержащую власть (которые вѣдь тоже будутъ казаться установленными Богомъ), чѣмъ теперь они защищаютъ современный строй. Кромѣ того, большинство людей имѣетъ тѣ или иныя религіозныя воззрѣнія, какую-нибудь вѣру въ чудеса, если не мистическую, то матеріалистическую. Въ интересахъ государства — какъ можно менѣе вмѣшиваться въ существующія религіозныя отношенія, относиться совершенно терпимо ко всѣмъ религіямъ; его задача — заботиться о поднятіи и распространеніи народнаго образованія.